Театральный писатель - страница 2

Арно шутки не приняла. Расположились на стульях посреди комнаты, и она даже головы не подняла не его реплику. Покопалась в телефоне, операторам велела подождать, а автору заявила:

– Так. Я еще раз прочитала ваше предложение. Скажу сразу: Сталина мы трогать вообще не будем… так, – сдвинула очки на нос, – нефтегазовую провинцию пропускаем… ну, пожалуй, начнем с вашего Ямала. Посмотрим, что там у вас за интересные истории приключились. – Оператору, – работаем!

– Историй много, – ГАЗ уже начал потихоньку накаляться, – вам что конкретно интересно? На какую тему мне обратить внимание? С чего начнем?

Она резко сдернула очки, крикнула оператору «Стоп!», с трудом подавляя раздражение, начала втолковывать:

– Что мне там может быть интересно? Одна пьянка, думаю, да наркота… Чем там еще заниматься… Рассказывайте что хотите.

– Любезнейшая, – он глянул на визитку, – Виолетта, если вы заранее знаете, что ничего интересного на Ямале нет, зачем вы вообще ко мне приехали? Ваш куратор по-другому все объяснял в приглашении. Впрочем, неважно, расскажу про наркоту, если вам так захотелось. На севере тогда вообще не знали, что это такое, но мне повезло.

Арнополезла в сумочку за сигаретами, услышала довольно резкое «Здесь не курят!» и сразу захлопнула замочек. Она явно не ожидала такого непочтительного отношения старого пня к богеме. Тем не менее, слегка присмирела, камера заработала, и начался рассказ.

– В начале 70-х у меня образовались временные родственные связи в среде высшего московского общества.

– Что значит временные? – Прервала она.

– Это значит, что я был женат, но недолго. На дочке большого столичного чиновника. Давайте меня не перебивать. Пожалуйста!

Впервые подобие интереса мелькнуло в глазах строгой Виолетты. Дальше ГАЗ рассказывал без остановки.

В советской элите, в частности, у моихродственников, был такой, донельзя успешный дом: отец, дядя моей жены, – дипломат, мать – известная красавица, двое сыновей в умопомрачительных шмотках, с «Мальборо», лаун-теннисом и на папиной «Волге».

Лет через десять уже после развода их мать нашла меня и со слезами умоляла спасти мальчиков от зависимости, забрав на любые работы в тундру. До нас наркоманы не доезжали, опыта общения с ними не было, но я хорошо знал историю своего друга Пети Мирошникова – охотника с острова Белый. В западной части острова еще с войны была расположена полярная метеостанция. Петя обосновался в семи километрах от неё, на северном берегу. Больше из разумных существ на острове никого не было.

Сестра упросила Петю забрать к себе своего сына в надежде на излечение от зависимости, при этом дала карт-бланш. Умрет – значит судьба такая, но выносить наркомана она больше не в состоянии.

– Извините, но мне надо уточнить, – прервала воспоминания Арно, – сестра чья, вашей жены?

– Нет, конечно. Охотник Петя, его сестра и племянник наркоман вообще никакого отношения к московской элите не имели. Я про них вам рассказываю в связи с наркотиками на севере. Вы же просили?

Она кивнула с некоторой безнадежностью, рассказ на камеру продолжился.

Надо сказать, что охотничье ремесло на дикой, безлюдной природе – занятие не для слабых мышцами и головой. У племянника было сочетание слабости во всем, кроме дикой жажды наркоты, и Петя с ним здорово намучился.

В первую же пургу в начале октября племянник сгинул. Быстро наметало огромные сугробы у любой неровности, пускать собак по следу было бесполезно. Когда через три дня стихло и даже к полудню показался край солнца, собаки быстро нашли беглеца в ста метрах от избушки. Он залез в яму между кочек, моментально сверху надуло с метр, и он оказался в снежном гроте, отвоевав себе некоторое пространство вокруг. Сама пурга была теплая, снег – очень хороший изолятор и держит внутреннюю температуру, в итоге племянник даже ничего себе не отморозил. Он не стал дергаться, бегать в панике куда глаза глядят, сообразил, что собаки его быстро найдут. В награду за сметливость его покинула ломка, он избавился от зависимости.