Театры Тольятти. Том 1 - страница 45

Несмотря на актерскую игру, режиссерские наработки, достойный литературный материал, всегда присутствует некая настороженность по отношению к остросоциальной проблематике, загнанной в рамки искусства. Все-таки есть определенная опасность, оперируя подобным материалом, скатиться либо в плакатность, либо в бестактность. Поэтому непросто избежать предвзятого отношения к спектаклю, если в психотерапевтических целях ты сам гонишь от себя некоторые неудобные вопросы окружающей тебя реальности. Не знаю, хорошо ли, пусть даже языком искусства, напоминать матерям погибших солдат о пережитой ими трагедии?..

И главный режиссер «Колеса» Анатолий Морозов, и Андрей Кутерницкий – оба из Питера, но познакомились совсем недавно, договорившись о постановке новой пьесы. Правда, играть ее какое-то время было некому, пока в труппу не пришли такие актеры, как Николай Козак и Валерий Скорокосов. По признанию Морозова, во время работы над постановкой все очень волновались, потому что затрагивали больную тему. Ольга Самарцева-старшая, сыгравшая мать главного героя, заметила: «Пьеса жестокая, я даже не хотела в ней играть, потому что нелегко сыграть мать, потерявшую сына. Но любимому режиссеру я не могла отказать».

Анатолий Морозов даже во время чаепития не изменил себе, режиссируя формат встречи, вызывая на разговор то одних, то других персонажей, приоткрывая занавес творческой кухни театра. Возможно, такое общение, особенно для тех, кого коснулись последние локальные войны в нашей стране, являлось своеобразной терапией.

Морозов: Если мы не будем держаться друг друга, то все рухнет. Мы вас пригласили не только для того, чтобы напомнить тяжелые моменты вашей жизни. Была потребность не сыграть это, а прожить, вложить нечто свое. Хороший актер должен найти внутри себя то, что его волнует. Мне хотелось этим спектаклем, несмотря на его трагизм, сделать так, чтобы у зрителей в зале было ощущение, что мы выживем, несмотря ни на что.

Актриса Анастасия Каменская добавила: «Как бы тяжело ни было актерам, все равно мы уходим в гримерку, снимаем грим, костюм, для нас это игра. А люди, которые это пережили, которые не могут это снять, как вещь, как одежду – перед их мужеством я преклоняюсь».

Кто-то из взволнованных зрителей эмоционально попросил режиссера, чтобы в финале спектакля главный герой не исчезал в глубине сцены, когда всем понятно, что он бросается из окна. «Разверните его к зрителю!» – прозвучала просьба. Актер Николай Козак парировал: «Финал менять не будем, иначе это будет бразильская мелодрама. Нужно до конца дожать зрителя, чтобы сказать ему: ребята, все это очень серьезно!»

Наконец, и сам Андрей Кутерницкий немного рассказал о написанном им произведении:

– Мне хотелось написать трагедию, поскольку она всегда свежа, она не копирует жизнь. Если произведение копирует жизнь – оно плохое. Пьеса должна воспроизводить правду пьесы, а не жизни. Даже не вопросы нашего времени подтолкнули меня к этой пьесе. Однажды я увидел рядом сегодняшний камуфляж и платье ХIХ века с кринолином – я их совместил, и возникла красота. А если бы я написал пьесу, в которой погибли пятеро двадцатилетних молодых людей, и все восхищались бы красотой этой пьесы? Между тем такое произведение есть – это Шекспир, «Ромео и Джульетта». Искусство не подсказывает выход, ничему не учит, но дает возможность колоссального сопереживания. Конфликт не может быть решен на сцене, и мы растем, не разрешая конфликты: есть вечные вопросы, и они неразрешимы. Сильно переживаемая трагедия очищает человека. Я хотел, чтобы это была красивая история, чтобы в ней не было никакого натурализма. Человека меняет красота, ему бессмысленно говорить: это хорошо, а это плохо. Мы находимся в мире, несправедливом изначально, и вопрос, почему он несправедлив, бессмыслен. Нельзя победить зло наружное, можно победить зло внутреннее, оно-то как раз красотой и лечится…