– И не просите, – проворчал «братец» надменно, появляясь в дверном проёме. – Бесполезно.
Выглядел экзорцист диковато, бело-чёрная мантия с вышитым красным колесом, указывающим, между прочим, на немалый ранг фламика, подходила рыжей шевелюре и злобно прищуренным глазам примерно так же, как корове седло. В левой руке Лис сжимал курильницу, пускающую едкий, вонючий дымок – примерно также оровы братцы держали кистень, собираясь с одного удара уложить лося-трёхлетку. Правая же рука экзорциста явственно светилась зеленоватым и зелень эта жила, двигалась, переливаясь туманным маревом, будто предплечье было облеплено медузой.
– Ты что здесь делаешь?
Ора против собственной воли – она на самом деле не хотела, но уж больно странно выглядел кисель – задвинулась за спину недрогнувшего мажордома.
– А на что это похоже? – огрызнулся Лис.
Экзорцист встряхнул рукой и «медуза» начала таять, паря, как закипающая вода. Остро запахло палёной серой.
– На колдовство, – честно призналась Роен.
– Сама ты ведьма, – не остался в долгу экзорцист. – На ночь молишься?
– Н-нет, – не сразу сообразила Ора.
– Ну и правильно, – одобрительно кивнул Лис, – всё равно бесполезно, я тут наглухо запечатал.
– Зачем?
– Чтоб до тебя никто не добрался, дура! – рявкнул экзорцист. – Ну а что тебя Шестеро не услышат – это побочный эффект.
– А до них правда молитвы доходят?
– Я-то откуда знаю? – невнятно проворчал Лис, через голову стаскивая мантию, запутавшуюся широким подолом в цепочках курильницы. – Они мне не сообщали. Ладно, идите, я, в общем-то, закончил.
– А ты в самом деле фламик? – опять не удержалась Ора.
– Нет, – рыкнул всклокоченный экзорцист, выпутываясь из мантии. – Я невинная дочка мельника.
Вопрос: «Почему невинная?» – Роен предусмотрительно при себе придержала. Уж больно злым был Лис, того и гляди на самом деле кусаться начнёт.
***
На ужин подали всё-таки не телятину, не дичь и даже не рыбу, а цыпленка, но невероятно вкусного, с каким-то сложносочиненным соусом. Правда, Оре, оголодавшей на бурде, которую обычно в тавернях подавали, сейчас и простое рагу сошло бы за экзотику. Тем более после шикарной ванны, массажа в четыре руки, устроенного служанками, и чистой одежды.
После еды Роен немедленно потащило в сон, и она совсем не сопротивлялась, когда её под локотки отвели в спальню, облачили в нечто, глазом почти не различимое, и уложили в гигантскую постель. Впрочем, тут всё тяготело к гигантомании.
Ора уже почти совсем заснула и окончательно отбыть в ничто мешал только ночник, который горничная почему-то не погасила, хотя Роен её вроде бы просила, а самой вставать было невероятно лень, потому девушка и попыталась закопаться в подушки, чтобы свет не мешал, благо подушек этих тут хватило бы на пять воспитанниц сестёр Белого круга, к аскетизму, в общем-то, неприученных и…
И тут Роен вспомнила слова мажордома, даже не вспомнила – фраза всплыла, словно огнём начертанная на изнанке век: «Хозяин просил передать, что посетит вас перед сном». В смысле, хозяин посетит. То есть, её, наверное, всё-таки муж. Ну а для чего супруги обычно приходят к жёнам «перед сном»? Правильно, чтобы исполнить долг перед Домом.
Сонливость как рукой сняло.
Ора рывком села, натянув одеяло до подбородка, будто в спальню уже ворвалась насильник с толпой дублёров, попыталась не глядя нащупать на прикроватном столике что-нибудь, сошедшее бы за оружие. Ничего не нащупалось, кроме горячего ночника, всё ещё холодного кувшина с соком и пустого фужера.
