Барс, отняв ладонь, пальцем очертил в воздухе круг, видимо, обозначая енотовы «очки». Скула у него на самом деле подозрительно покраснела.
– Прости, пожалуйста, – ещё разок буркунула Роен, действительно чувствуя себя почти виноватой. – Пойдём?
Последнее было сказано из чистой вежливости, Ора и так уже пошла, но недалеко, потому что экзорцист встал в дверях, да ещё рукой в косяк упёрся.
– Ку-уда? – поинтересовался Олден, нарисовываясь за спиной Барса.
– Туда, – кивнула Роен на потолок.
– Зачем? – подозрительно прищурился красавчик.
– Так кричат же, – пожала плечами девушка.
– Ну понятно, а раз кричат, надо немедленно бежать выяснять, кто, зачем и по какому случаю? – ухмыльнулся блондин. – Атье-ера, вам матушка не говорила, что в таких ситуациях приличным девам следует прятаться под кроватью и усиленно делать вид, что их тут вообще нету?
– Нет, не говорила, – огрызнулась Ора. – В Доме Холодной Росы трусов нет.
– Ну-ну, – протянул Олден, между прочим тоже держащий обнажённый меч, только почему-то на плечах, как коромысло, свесив через него кисти рук. – Безумству храбрых… А головой пробовать не думала? Говорят, помогает.
– Тебе-то почём знать? – спокойно спросил Грай.
Когда и откуда он появился за экзорцистами, Роен не заметила, зато моментально вспомнила, что стоит босая, растрёпанная и в одной рубашонке. Дверь опять захлопнулась, теперь уже сама собой, почти без помощи Оры, она створку только ногой пихнула.
– Бесы! – басом выругался Барс.
– Реакция ни к дьяволовой матери, – констатировал Грай.
– Что там у вас? – крикнула Роен, судорожно придумывая, чтобы такое на себя нацепить – вчерашний халатик с утра за одежду сходить отказывался, слишком уж он выглядел… невесомым.
– Ты отдавила Барсу пальцы, – радостно сообщил Олден, – напрочь.
– Извините, – проорала Ора, благо конкуренции у неё теперь не было – крикун, наконец, замолчал. – Я не хотела.
– Что атьера желает надеть с утра?
Из песни слов не выкинешь, чего уж – Ора завизжала. Кажется, первый раз в жизни. Зато так, что у неё самой в ушах быстро-быстро молоточки застучали. Потом что-то такое случилось, тоже очень громкое и стремительное… В общем, Роен какой-то магией оказалась зажатой в углу, между стеной и кроватью, придавленной чьей-то спиной, а у её собственного визга появилось эхо.
Ещё она видела дверь, криво висящую на одной только верхней петле. Олдена, нервно крутящего головой, присевшего посередь спальни в странной позе: левая рука выставлена вперёд, пальцы скрючены когтями, правая с мечом опущена к самому полу. И вроде бы кто-то за кроватью возился.
Грай, втиснувший Ору в угол, глянул через плечо и Роен захлопнула рот, подавившись собственным визгом. Странно, но эхо заткнулось с некоторым опозданием.
– Я только хозяйке… – проскулило из-за кровати. – Я платье…
– Твою мать! – очень чётко выговорил Грай. – Это что?
Ора послушно посмотрела, куда он указывал: в стене, украшенной шпалерой с каким-то возвышенно поучительным сюжетом, зияла чернотой дыра. Вернее, дверной проём. Створка, будто насмехаясь, качнулась под сквозняком и медленно закрылась, полностью слившись с ковром.
– Мать твою, – оценил Грай. – Барс, отпусти её.
Из-за кровати, за которой снова завозились, на четвереньках выбралась девушка в изрядно помятом платьице служанки и в съехавшем на нос чепце.
– Я только платье… – проскулила она.
– Я спрашиваю, что за дверью?
