Технология Иуды - страница 47

Все. Такого нет, Брут, нет.

Брут. Значит, я никого не оскорбил. Я поступил с Цезарем так, как вы поступили бы с Брутом. Причина его смерти записана в свитках Капитолия; слава его не умалена в том, в чем он был достоин, и вина его не преуменьшена в том, за что он поплатился смертью.

Входит Антоний и другие с телом Цезаря.

– Вот его тело, оплакиваемое Марком Антонием, который, хотя и непричастен к его убийству, но выиграет от этого – он будет жить в республике. В таком же выигрыше будет и любой из вас. С этим я ухожу, – и так же, как я поразил моего лучшего друга для блага Рима, так сохраню я этот кинжал для себя, если моей отчизне потребуется моя смерть.

Все Живи, о Брут! Живи! Живи!

Первый гражданин. С триумфом отнесем его домой.

Второй гражданин. Воздвигнем статую ему, как предкам.<>

Брут. Почтенье праху Цезаря воздайте, А также славе доблестной его, О них в надгробном слове Марк Антоний Здесь с разрешенья «нашего» вам скажет. Я ухожу, а вы не расходитесь, Пока Антоний речи не закончит.

(Уходит.)

Антоний. Обязан Бруту я за разрешенье здесь речь держать.

(Всходит на ростру.)

Четвертый гражданин. Что он сказал о Бруте?

Третий гражданин. Что он обязан Бруту разрешеньем здесь перед нами всеми речь держать.

Четвертый гражданин. Пусть говорит почтительней о Бруте.

Первый гражданин. Ведь Цезарь был тиран.

Третий гражданин. В том нет сомненья, но, к счастью, от него избавлен Рим.

Антоний. О римляне! Друзья, сограждане, внемлите мне. Не восхвалять я Цезаря пришел, а хоронить. Ведь зло переживает людей, добро же погребают с ними. Пусть с Цезарем так будет. Честный Брут сказал, что Цезарь был властолюбив. Коль это правда, это тяжкий грех, за это Цезарь тяжко поплатился. Здесь с разрешенья Брута и других, – а Брут ведь благородный человек, и те, другие, тоже благородны, – над прахом Цезаря я речь держу. Он был мне другом искренним и верным, но Брут назвал его властолюбивым, а Брут весьма достойный человек. Гнал толпы пленников к нам Цезарь в Рим, их выкупом казну обогащал, иль это тоже было властолюбьем? Стон бедняка услыша, Цезарь плакал, а властолюбье жестче и черствей, но Брут назвал его властолюбивым, а Брут весьма достойный человек. Вы видели, во время Луперкалий я трижды подносил ему корону, и трижды он отверг – из властолюбья? Но Брут назвал его властолюбивым, а Брут весьма достойный человек. Что Брут сказал, я не опровергаю, но то, что знаю, высказать хочу. Вы все его любили по заслугам, так что ж теперь о нем вы не скорбите? О справедливость! Ты в груди звериной, лишились люди разума. Простите, за Цезарем ушло в могилу сердце. Позвольте выждать, чтоб оно вернулось.

Первый гражданин. В его словах как будто много правды.

Второй гражданин. Выходит, если только разобраться, – зря Цезарь пострадал.

Третий гражданин. А я боюсь, его заменит кто-нибудь похуже.<>

Антоний. Вчера еще единым словом Цезарь, всем миром двигал: вот он недвижим, без почестей, пренебрегаем всеми. О, граждане, когда бы я хотел поднять ваш дух к восстанью и отмщенью, обидел бы я Кассия и Брута, а ведь они достойнейшие люди. Я не обижу их, скорей обижу покойного, себя обижу, вас, но не таких достойнейших людей. Вот здесь пергамент с Цезаря печатью, найденный у него, – то завещанье. Когда бы весь народ его услышал, – но я читать его не собираюсь, – то раны Цезаря вы лобызали б, платки мочили бы в крови священной, просили б волосок его на память и, умирая, завещали б это как драгоценнейшее достоянье Своим потомкам.<>