- Лапочка, это ты там ругаешься, или мне послышалось?
Ооо, это было что-то новенькое!
- Прости, любимый, я случайно, - призналась Лика и уже обратилась ко мне: - Ругает! Не разрешает таких слов говорить.
- Ая-я-яй, - наигранно пожурила я, и мы снова рассмеялись, а Булат бросил в нашу сторону хмурый взгляд.
- Дамирушка, никогда не позволяй женщинам так над тобой смеяться. На голову сядут, - снова посетовал он, только вот сыночек не слушал дядю, а внимательно разглядывал проходящих мимо людей.
До дома мы добрались за полтора часа. И снова нас встретили с улыбкой и счастьем в глазах. Мама, как всегда, расплакалась, забрав к себе на руки любимого внука, а папа крепко сжал меня в объятиях. Я знаю, они все тайно желали, чтобы я вернулась на родину, и я не могла их в этом винить. Здесь было хорошо и очень спокойно.
После плотного ужина (а в этом доме не бывает иначе) мы расположились на диванах в гостиной. Мы с Лапочкой медленно попивали вино, а мама с папой и Булатом играли с детьми.
Я видела, как родные радовались нашему приезду и буквально не выпускали из рук Дамирушку. Дети Богословских всегда были рядом. Да и вообще, когда Ангелика с мужем отлучались по делам, малыши всегда оставались у дедушки с бабушкой. Родителям было только в радость нянчить внуков.
- Оливка, как дела у твоего мужа? – спросил папа, посмотрев на меня пронзительным взглядом.
- Да все хорошо, дела в гору идут. Мы скоро сможем поехать отдохнуть
- Ух ты, а куда хотите полететь? – тут же спросила сестра, посмотрев на меня с радостью в глазах.
- Я хочу в Испанию. Нравится мне эта страна.
- Здорово! А давайте вместе полетим? Булочка, выберешь время? Мам, пап, вы же не откажете нам с детворой? Ну, в смысле, если мы вам оставим малышей, а сами хоть на несколько дней…
- Ох, Лапушка… - покачала мама головой. – Разве мы когда-то были против?
- Люблю вас, - довольно сощурившись, произнесла она и подставила свой бокал к моему.
Чокнувшись, мы выпили красного вина, привезенного Булатом из Грузии.
Да, дома было замечательно и очень спокойно. Я вдруг вспомнила о том, как Аллегра сообщила о своем нежелании проводить время с Дамиром. Наверное, мне стоило ее понять, ведь знает, что малыш им не родной, а такими родителями с открытой душой и сердцем, как у меня, были далеко не все. И не каждый мог чужого ребенка принять за своего.
- Папуль, чего ты на меня так сегодня смотришь? Как-будто сканируешь, - хмыкнула я, весь вечер замечая на себе пронизывающий взгляд отца.
- Мне и сканировать не надо, ты же знаешь, - серьезно ответил он и принял из маленьких ручек Юляши пластмассовую чашечку и помидорчик.
- Ага, - кивнула я. – Тогда чего?
- Жду, когда моя дочь сама обо всем расскажет.
- Пап, я…
- Врать не надо. Я и так все знаю. Но хочу слышать от тебя.
Я молча отставила бокал на кофейный столик и, тяжело вздохнув, хотела начать разговор, как поняла, что вот-вот заплачу. Глаза защипали от подступивших слез.
- Та-а-ак, а вот это мне уже не нравится, - услышала мамин голос, а через секунду она полностью утащила меня в свои объятия.
- Все не так у нас, папуль. Все не так, - сказала сквозь слезы, но все же, ощутив тепло мамы, немного выдохнула. Нет лучшего лекарства, чем мамины объятия.
- Прекрати плакать, Оливка. Вы сейчас вдвоем с мамой будете мои нервы наматывать на клубок.
- Я просто не могу больше, папочка, не могу… скрывать правду. Из-за моего вранья… они же, они не любят Дамира. Если бы они знали правду, все было бы иначе.
