– И не торопись! – Мама никогда не отпустит просто так, не высказав всё, – рассказывай по порядку, правильно выговаривая слова. Что ты шепелявишь? Повторяй за мной медленно и чисто: «Собака съела сено».
Я медленно повторяю за мамой, тщательно выговаривая слова, и очень хочу, мечтаю, просто сплю и вижу, как сдохнет когда-нибудь эта самая собака от съеденного ею сена.
– Мерка! Постой! Нам тут переходить, – подруга моя совсем забылась, мы чуть мимо не прошли, – вон туда за угол, за угол надо поворачивать, там и милиция и паспортный стол.
Мы останавливаемся, собираясь перебежать на противоположную сторону. Машин не так уж много, тут по брусчатке они не разгоняются. А это что? Коричневая «копейка» даже не делает вид, что проезжает. Она остановилась прямо в метре от нас, и страшный водитель с трёх дневной небритостью лезет через переднее сиденье к нам в приспущенное окно.
– Девочки!
Что за манера приставать к людям на улице?! Хотя, может он дорогу хочет спросить?
– Девочки! Вы куда собрались? Может вас подвезти?
Ан, нет! Эта небритость хорошо знает дорогу. Это он к нам «пристаёт».
В нашем городе так «принято». Если девочки идут по улице «просто так», то есть, не быстро-быстро перебирая ногами, а «гуляют», то к ним всегда «пристают».
«Приставать» можно по всякому. Можно пройти и задеть плечом, можно подойти и спросить: «Который час?», или «Как пройти в библиотеку?». Если девочка ответит хоть одно слово, любое слово, то можно продолжить «приставать» дальше, волочиться за ней по улице до самого дома; можно начать хватать за руки. А как же?! Она же ответила! Не хотела бы разговаривать, сделала бы вид, что не заметила. И неважно, красивая ты, как Мери, или некрасивая, как я, для мужчин важен сам процесс. Поэтому ходить по улицам надо или с братом, или с родственниками, что само по себе отвратительно.
Небритый водитель продолжает говорить, недвусмысленно показывая на сиденья внутри своих «Жигулей». Он дурачится, как клоун, и посылает нам воздушные поцелуи. Да чего «нам»? Мерке он их посылает, а не «нам».
– Не обращай внимания! – Одёргиваю подругу, но подруга предательски хихикает и так демонстративно отворачивается от «Жигулей», что дураку понятно: «Хи-хи! Я всё равно тебя вижу!»
Чуть не сиганув под карету «Скорой помощи», тащу Мери на противоположную сторону. Однако, какое хамство! Этот тип, проехав вперёд десять метров, прямо посреди улицы разворачивает машину и едет обратно, а подруга всё хихикает.
Заскакиваем в переулок, и прямо перед носом возникает чёрный стеклянный квадрат с золотыми печатными буквами: «Пункт милиции №14 Тбилисское РОВД Грузинская СССР», и чуть ниже табличка менее помпезная: «Паспортный стол. Часы приёма 8:00 до 15:00 и 16:00 до 21:00». Рывком открываю двустворчатую дверь, вталкиваю туда Мери, вваливаюсь сама.
Почему во всех государственных учреждениях пахнет одинаково – сыростью и страхом? Даже вот мама водила меня с собой в Горсовет в отдел образования, там, вроде тоже не поликлиника, не сберкасса, а пахнет папоротниками.
Тоска и печаль.
Пустой коридор паспортного стола, вокруг ни души. На серой стене в рамке за стеклом плакат о пропавших людях. Как их отличить друг от друга, когда они на этих чёрно-белых художествах все на одно лицо? Рядом ещё один плакат с «разыскиваемыми преступниками». Эти дауны тоже на одно лицо. Такое чувство, если поменять местами тех и других, подмены никто не заметит. Как милиция их отличает? Деревянный стол весь погрызен и покусан с образцами заполнения бланков и болтающейся на пеньковой верёвке шариковой ручке. Садись, заполняй, становись полноправным членом общества!
