– И что я должен сделать?
– У тебя есть фотография жены?
– Ну да.
– Дай ее нам.
– Зачем?
– Мы покажем фото официанту, который видел убийцу.
Андрей еще раз оглядел нас троих, вздохнул и достал из заднего кармана брюк бумажник.
Взяв из рук парня фото, Соня разочарованно вскрикнула.
Мы с Дольче приблизились к ней, чтобы увидеть: женщина, запечатленная на фотографии, была довольно полной от природы и к тому же трагически беременна, попросту говоря, на сносях. А дата на уголке фотографии свидетельствовала, что снимок был сделан десятого сентября этого года. То есть всего за несколько дней до смерти Боряны.
Андрей ушел, а мы побрели по бульвару. Бесцельно, безыдейно, молча.
Когда-то в детстве, точнее, на его излете, незадолго до нашего расставания, Дольче сказал, что наш бульвар точно такой, как в Париже. Он начитался Золя или Мопассана, не помню точно.
– У нас тут и улица красивая, и художники есть. Вот если бы тут было еще кафе, где бы собирались поэты и читали стихи! А потом бы мы узнали, что все они стали очень знамениты.
– Да, все Пушкины! – рассмеялась Борянка, которая, кроме Александра Сергеевича, больше и никаких стихотворцев отродясь не знала. Ей вообще поэтическое творчество казалось чем-то легкомысленным.
А нам с Соней мысль Дольче показалась очаровательной. Мы так и вообразили себя в платьях с турнюрами, в забавных шляпах и с зонтиками. Мы сидим за столиками кафе и слушаем человека с черной бородкой в коричневом сюртуке. Он читает свою новую поэму «Цветы зла»…
С тех пор иногда мы называли наш бульвар Парижем. Нашим собственным Парижем, пусть даже Эйфелева башня громоздилась над нашими головами только в воображении.
– Мы сели в лужу, – задумчиво произнес Дольче.
И он был прав. Продуктивных идей по поводу расследования смерти нашей подруги у нас не было. День за днем наш друг мрачнел от разочарования, хоть и улыбался нам, желая ободрить.
Через пару дней мы и вовсе оставили надежду разобраться в произошедшем. Дольче еще раз съездил в ресторан, прихватив фотографию Ирины. Вадим Сидорович встретил его дружелюбно, но того самого нужного нам официанта не было на работе. Как раз в это время кто-то позвонил администратору – симпатичной полноватой брюнетке. Та поговорила по телефону и, насупившись, подошла к Вадиму Сидоровичу:
– Звонит брат Артура. Он на работу не придет – умер вчера ночью. Отравился.
Дольче не поленился съездить к Артуру домой, уверенный, что Артур отхлебнул из той же бутылки, что и Боряна. Оказалось, в доме Артура пустые бутылки долго не задерживались. Сестра покойного чисто отмывала их и сдавала в приемный пункт.
А за мной по-прежнему следили. Иногда мне казалось, что слежка мне лишь мерещится. Правда, зачем следить за мной? Что я такое? Всего-навсего разведенка, у которой теперь еще и бизнес пошел коту под хвост. Денег я никому не должна – даже кредит был оформлен на Соню.
Но в другие моменты я точно знала, что кто-то мной очень интересуется. Пасет. Чаще всего я замечала престарелую серую иномарку. Думаю, это был «форд», но в машинах я плохо разбираюсь. Стекла машины были затонированы до черноты, а номер… Убей меня бог, но он менялся! Правда, была и другая версия – я не была в состоянии запомнить комбинацию букв и цифр. Надо было записать, но я все время забывала прихватить из офиса ручку и блокнот.
Частенько машина ехала за маршруткой, в которую я садилась, останавливалась чуть позади нее, а если из маршрутки выходила не я, продолжала двигаться следом.
