– Нет, только не эту! И тебе не дам. Она же Лёнькина любимая. Не хочу, чтоб что-то напоминало о нём. Лучше платье!
– Платье мне тоже нравится, – с несвойственной ей поспешностью согласилась Аня, но, смерив подругу взглядом, замотала головой, – мрачновато, ты не находишь? К тому же прохладно, и придётся поддеть что-то. Пусть даже белая молния освежает, слишком строго получается. Во! На похороны идеально!
– Ага, на похороны любви, – мигом подхватила Катя и не сумела сдержать слёзы, взбухшие в глазах. Однако взгляд стал благодарным. – И зачем ты только со мной возишься?
– Из-за справедливости! – не моргнув глазом, отрезала Аня. – Просто, если ты, конечно, можешь понять, за тебя обидно. Я-то все эти песни слушала у своих одноклассников, а ты так и не воспользовалась приглашением Борьки и Сашки. Прям, съедят они тебя!
– Не съедят, но неудобно как-то. Явлюсь такая, рассядусь на их диванах и музыку буду слушать! Что родители скажут?
– Да у них нормальные родители, прости, господи, не то, что наши! Дверь закроют и не будут мешать! А потом ещё и чаю предложат, как у нашего Трофимова было.
– Нет уж, я лучше на вечер! – отказалась от такой перспективы Катя. – Потом как-нибудь и записи послушаю. Не готова я по гостям шастать! Ещё не хватало!
Говоря это, она обыскивала глазами свой гардероб. Вряд ли можно было назвать изобилием то, что она видела, но при умелом подходе, комбинируя одну вещь с другими, ей удавалось создать несколько ярких комплектов, которые нравились её подругам. Гольф, чёрный, из приятной на ощупь, эластичной ткани, выторгованный у поляков, которые приезжали к родственникам на соседнюю улицу, был, можно сказать, палочкой-выручалочкой и подходил ко всему. Катя сбросила с себя школьную форму и через минуту предстала перед Аней с сияющим лицом. Бывали такие дни, когда она себе нравилась. Сегодня был именно такой день.
– Класс! – восхищённо воскликнула Аня, – совсем другое дело! Сегодня тебе чертовски просто идёт чёрный цвет. Я уж не говорю о том, как он подчёркивает значимость момента!
Катя кивнула. О каком моменте упомянула Аня, она вряд ли понимала, но теперь точно знала, что та читала книгу её судьбы или – что тоже верно – была послана ею.
Когда подруги достигли цели, зрительный зал бурлил от нетерпения. Обычные для любого клубного заведения того времени кресла, сколоченные по несколько штук, громоздились в два этажа по всему периметру. Святая святых, сцена, опутанная проводами и заставленная аппаратурой, безмолвствовала, но лишь подхлёстывала любопытство тех, кто нашёл себе местечко, и тех, кто только прибыл. Сарафанное радио работало лучше любых афиш, и поток молодых людей не прекращался.
Чего-чего, а зрелищ в Подвилье имелось предостаточно. Необходимую долю разрешённых удовольствий молодёжь получала на регулярных школьных вечерах, городских танцах и здесь, в ПТУ, которое готовило специалистов для сельского хозяйства. Здесь можно было посмотреть фильм, причём, совершенно бесплатно, послушать музыку, потанцевать и познакомиться. Нередко именно в этих стенах завязывались отношения, которые приводили людей в ЗАГС. Семья в те времена считалась ячейкой общества и охранялась государством. В школах преподавалась этика и психология семейной жизни. Разводы не приветствовались, а за подобное неблагоразумие люди расплачивались партийным билетом или карьерой.
