Куда, черт возьми, подевалась Каламити?
Логан снова крикнул, приказывая Лампи остановиться. Куда там… Примерно на двенадцать футов ниже была парковка для жителей четырехэтажного многоквартирного дома. Ребристые шиферные крыш.
Ах-х…
Глубокий вдох. Снова глубокий вдох. Логан решился и прыгнул вниз. Гаражная крыша словно приготовилась к встрече с ним – бах! – он с грохотом пробил шифер. Бетонный пол оказался намного менее приветливым.
Ой-й…
Логан лежал на спине, уставившись на дыру в потолке, через которую капал дождь.
Все болело. Руки, ноги, спина, голова. Даже зубы ломило.
Возможно, кроме крыши, он что-то сломал при падении.
Возможно, из-за пробитого легкого ему грозит смерть здесь, на гаражном полу, и об этом никто не узнает, пока владелец этой конуры не обнаружит тело.
Ой-й…
И тут раздался сигнал радиопереговорного устройства. Он услышал задыхающийся голос Каламити:
– Центральное графство… Седьмой… можете говорить?
Давай, ну давай.
Логан оторвал голову на дюйм от пола. Гараж выглядел так, словно подвергся погрому: все было усыпано кусками шифера. Вдоль стен стояли штабеля картонных коробок, замотанных упаковочной лентой.
Выше!
Никак…
Голова снова падает на пол.
Здесь, между подшивками старых журналов «Нэйшенел Джеографик» и тем фондю, которое нам подарила тетушка Кристина и которым мы никогда не пользовались, покоятся останки Логана Балморала Макрея. Пропавший сын. Верный бойфренд. Донор спермы и отец двух маленьких монстров… Он, Логан Макрей, оставит после себя безутешную герлфренд, пушистого котенка по кличке Ктулху и громадный долг на кредитной карте.
Переговорник снова засигналил:
– Центральное графство… Седьмой. Серж? Вы в порядке?
– Нет.
Он с трудом повернулся на бок. Потом встал на колени. Нажал клавишу включения микрофона.
– Где ты была?
– Мы его взяли, серж. Лампи полным ходом несся к Нижнему берегу и мы появились точно перед ним. – Смех из динамика. – Вы должны были это видеть, он растянулся у нас на капоте: руки, ноги и упаковки эдамского сыра.
Потянувшись, Логан сел прямо, слегка раскачиваясь из стороны в сторону. Прислонился к стене.
– Приди и вытащи меня.
За окном, серое и унылое, лишенное красок бесконечным дождем, проплывало побережье. «Дворники» с шипением и скрипом выписывали дугу по лобовому стеклу, завершая каждый проход сильным и звучным ударом. Воздуходувки работали на полную мощность, но все равно проигрывали сражение против уникального запаха Лампи Патрика.
Прогоркшие лук и чеснок, несвежий сыр и еще что-то пронзительно едкое.
– Ради бога… – Каламити опустила свое окно на дюйм, впустив в салон дорожный шум и шелест дождя. – Ты что, купался в септик-танке[13], Лампи?
Воришка сидел, согнувшись на заднем сиденье, руки в наручниках за спиной; лицо под грязными прядями в зеркале заднего вида не разглядеть.
Логан, отвернувшись, уставился в окно сбоку. Синевато-серые волны Северного моря долбили скалы грязно-коричневого цвета. Точнее, это залив. Мори-Ферт. Впрочем, какая разница.
Каламити била дрожь.
– Серж, а вы уверены, что мы сумеем поставить голубую и двойные[14]?
– Делить замкнутое пространство с Лампи Патриком – разве это не чрезвычайная ситуация? Полиция Шотландии должна принять все меры.
Ответом ему было обиженное сопение с заднего сиденья.
– Я тут ни при чем. Это мои сальные железы.
– Скажи еще, что у тебя аллергия на мыло и воду.
Дождь усилился. Увеличилось и число скал вдоль берега.
