– Ширбаев – мусульманин, – подошёл, поздоровавшись, Сербицкий, – застрелился ночью. Сегодня по их обычаям его положено придать земле до захода солнца.
– Не будем спешить… – поморщился Ковшов. – Медики прибыли? Осмотр и последующее вскрытие для исследований – это прежде всего. Какова причина смерти?
– Данила Павлович, – шепнул на ухо генерал, – здесь Иван Данилович, к нему с просьбой обратились родственники.
– Обойтись без вскрытия?
– Ну да… – замялся генерал.
– Где он? Я объясню сам.
Сербицкий провёл его в соседнюю комнату, где Дьякушев, обмякнув в кресле, принимал успокаивающий укол медсестры.
– Дурно действует на него вся эта обстановка, – опять шепнул генерал. – Чуть не упал, увидев труп.
– А какого рожна надо было его туда водить? – вспылил Данила.
– Попросил… Своими, так сказать, глазами увидеть пожелал…
– Покойник его знакомый, друг?
– Что вы! Дьякушев близок лишь с управляющим.
– Родня?
– Никак нет.
– Так что же?
Сербицкий пожал плечами. Они подошли к Первому, когда медсестра закончила с процедурой.
– Вот некстати, – изобразил кислую улыбку тот.
– Иван Данилович, – твёрдо глядя в глаза Дьякушеву, отчеканил Данила, – вам придётся извиниться перед родственниками погибшего, но закон запрещает хоронить тело без вскрытия в случае насильственной смерти, что имело место быть. Желаете, я сам объявлю им об этом?
– Нет, нет… – к удивлению не возразив, забормотал Первый и даже смутился. – Поступайте, как положено в любой цивилизованной стране. Кто вам сказал, что я собирался препятствовать…
– И хотел бы уведомить всех, – сжал губы Данила. – Первым в помещение с трупом должен был войти следователь с экспертом.
– Выстрел услышал охранник, заглянул, а потом вызвал управляющего банком, – буркнул явно уязвлённый генерал.
– Хорошо. – Приоткрыв дверь в соседнюю комнату, где, сложив руки на груди, лежал на столе прибранный в белое покойник, Ковшов впустил туда следователя.
– Слушай, Данила Павлович, – отвёл его в сторону Сербицкий, едва сдерживаясь от ярости. – Для кого ты ломаешь всю эту комедию? Для Первого? Так ему плевать. Управляющий без тебя в штаны наклал и дрожит за свою шкуру. Заключение медика никому не нужно. Ширбаев незадолго до смерти прибегал вечером домой, клялся жене, что натворил кучу дел, за которые придётся расплачиваться: кредит выдал аферной фирме и плакался о самоубийстве, чтобы не позорить семью.
Сербицкий вошёл в раж, начал размахивать руками:
– У него имелось разрешение на личное оружие. Он не только начальник охраны, но одновременно и заместитель управляющего банком. Вот и психанул, да ещё нажрался водки, наверное.
– Растям Мунирович был непьющим… – неслышно подошёл к ним управляющий.
– Значит, в холодном, так сказать, рассудке. – Генерал нервно заходил по комнате. – Возможно, вполне возможно, что совершил он это небескорыстно. Хапнул на лапу. Но что с покойника теперь взять? Написал предсмертное письмо, записку объяснительную. Сколько бумаги извёл!.. – Генерал схватил Ковшова за руку и потащил за собой в комнату, где следователь осматривал труп. – Обрати внимание, как далось ему смертоубийство!
Рядом с покойником на столе лежали скомканные листы, а в пепельнице – куча пепла. Глядя на пепел, Данила попытался задать вопрос генералу, но сзади послышались шум и крики. Оглянувшись, они увидели проследовавшего за ними Дьякушева. Чрезвычайно побледнев, он, покачнувшись, упал бы, но его подхватил Куртлебс и поволок к распахнутому окну. Внизу, среди собравшейся толпы людей, Ковшов заметил робко махавшего ему фетровой шляпой человека. Перекрикивая уличный гвалт, Данила позвал дежурившего на дверях охранника:
