– Ты говоришь неправду? – спросила она.
– Зачем мне врать?
– Я места себе не находила… Без тебя я чувствовала себя беззащитной. Впредь будь добр рассказывать мне, если соберёшься в очередную свою тайную поездку! – насупилась она, но потом смягчилась, одумавшись. – Хорошо, Камил? Я же беспокоюсь…
– Тогда выпей настойку валерианы! – буркнул Камил, обрубив дурацкий разговор.
Чтобы не терзаться тревогами о разоблачении, он ушёл в подземелья, прихватив Вальдемара, Асупа и раба-разбойника, чьего имени так и не узнал, но отныне обращался к нему просто – Раб.
Разжигались печи. В подземельях теплело. Тела оттаивали. Камил вгонял кинжал в животы мертвецов, рассекал бледную кожу. Выскребал кишки из вздувшихся от трупных газов брюшин при помощи железных инструментов для потрошения. Кишки трещали, вздутые от скопившегося старого дерьма недельной давности. Иногда лопались, источая невыносимое скверновоние. Камил бросал все ненужные внутренние органы в специальное корыто. Затем брался за иглу с нитками. Сшивал опустошённые животы. И даже носом не морщил.
А рабы помогали ему. Заносили всё новых мертвецов поближе к печам, чтоб оттаивали. Выпотрошенных волокли в коптильни. Без Рыжего было тяжелей, зря всё-таки Камил его прирезал. Хороший был прихвостень, толковый. А притягивать к таким делам Лизу не хотелось. Изнеженная девица будет блевать от такой работы дальше, чем глядят глаза. А мужики к занятиям некромантией привыкли…
В перерывах Камил давал своим рабам колбочки со «слезами радости» и тогда работа двигалась быстрей, веселей. Рабы отпускали шуточки. Смеялись, когда кишки смешно шлёпались в смердящую тёплую от гнили выгребную яму подземелья. Туда сбрасывали все ненужные части тел, обязательно задвигая массивную каменную плиту, чтобы свирепая вонь не разносилась по всему замку.
Однако трупных запахов не удалось избежать. Копчение продвигалось полным ходом в масштабах, ещё невиданных доселе. Дрова улетали в печки – рабы трудились без отдыха. А Жанна вновь лишилась аппетита, сетуя на странную вонь. Хорошо ещё, что зима на дворе. И запахи разносились не столь далеко, как летом, а, видно, замерзали.
Нарникеля нарядили в тяжеленные латы сразу, как только он подкоптился. Его Камил отныне всегда держал рядом, вместе с первым Железякой. Это был, пожалуй, лучший боец в его мёртвой дружине, лучший фехтовальщик. Сложно вообразить того, кто смог бы его одолеть. Разве что Кентавр… Кузнецы получили кучу угля и теперь работали над очередными латами. С каждым разом у них выходило всё лучше и качественней.
Грег написал на родину письмо, в котором призывал знакомых подмастерьев приезжать в родовое имение Миробоичей, где их бы обеспечили работой и хорошей оплатой труда и условиями, каких они ни за что не увидят в Ветрограде. Камил намеревался построить на вырученные деньги ещё два водяных колеса, расширив производство доспехов. К тому же он задумал развивать ремесло на своих землях – это поспособствует улучшению торговли и постепенному разрастанию деревни за стенами имения в небольшой городок, по типу Раскрисницы. Ветроград тоже не сразу строился.
Он подслушал много разговоров Нарникеля, пока мертвецы копали тоннели под его замком, поэтому идей, куда же с толком потратить золото имелось множество…
Вскоре по Горной Дали расползлись вести из Раскрисницы. И до имения Миробоичей добрели купцы, поведавшие местным обо всех тревожных слухах.
