Улыбка не сходила с его лица, глаза перебегали с блокнота на толпу – и обратно. Цепляли фигурку, образ, а дальше всё делала рука: взмах, резкая черта, штриховка… Вуаля! Готов портрет или шарж. Или нечто уж совсем фантастическое.
Жорж ликовал. Обзывал себя мерзавцем, сукиным сыном. Как Пушкин почти.
Сквозь сине-зелёные линзы пенсне вечеринка была удивительной. Будто жители водного мира бесились: тритоны да русалки в костюмчиках… снятых с утопленников.
Улыбаясь мрачным фантазиям, Жорж быстренько начеркал рисунок – русалку в платье с декольте. А под пышной юбкой – хвост, с чешуйками, как лезвия. Перевернул лист и уж было хотел взяться за новый образ…
Но приметил новенькую. И новенького.
«Хо-хо. Свежее мясо?»
Девчонка была не красотка, но вполне себе миленькая. Волосы взбила, навертела, платьице яркое напялила. Нормальная такая чувиха.
А чувак…
Жорж усмехнулся. Ну кто ж так причёску делает, а? Небось кок свой, уже обвислый, сахарной водой закреплял вместо лака, да только сахара пожалел.
«Новичок – вислый кок», – мигом родилась дразнилка.
Однако нарываться Жорж не стал. Чего зелёных гнобить, начинающих? Может, славный пацан, чувак настоящий. Надо просто подойти и помочь адаптироваться. А то чего какие зажатые? Чай тут не жлобы…
Пока Жорж наблюдал и думал, к девчонке подскочил один из чуваков и пригласил на танец. Она помедлила. Согласилась.
«Ну-ка… что ты умеешь?»
А умела она прилично, оказывается. Жорж у стенки аж засмотрелся. До чего гибкая, вёрткая! Движения копирует на раз-два! Почти без ошибок. Прирождённая танцовщица!
Пара чувих встала рядом, у стеночки. Зашушукались.
«Хе. Завидно?»
Несомненно завидно.
Новенькой с партнёром освободили центр зала и встали, приплясывая, в кружок. Начали свистеть одобрительно, аплодировать. Успех! Феерический!
«Так. А что там мальчишка?»
Жорж глянул в сторону, отыскал знакомца за пределами толпы, теперь у другой стенки. Какой-то мрачный он стал. И так бледный, как-то вконец побелел, на часы взгляд странный бросил. Торопится?
«А кто его привёл, интересно?» – вдруг подумал Жорж.
И тут…
Музыка оборвалась. Грохот в дверях: с центра, с чёрного хода.
Отовсюду.
Спустя удар сердца – крик, визг. И то самое слово со всех уст:
– Облава!..
Бригадмильцы, толпа на толпу. В руках – ремни с тяжёлыми бляхами, ножницы. И глаза – лютые. Зверьё.
Жорж обозрел всё в секунду. Успел спрятать пенсне, рукава засучил… И началось.
Мимо, над головами, фугасом пролетела бутылка, что разбила единственную лампочку. Мгновенная темнота, хаос, куча-мала и крик. Все дружно ломанулись к дверям.
А там ждали другие.
– Гады! Жлобьё!
– Бей их! Бей без пощады!
– Сволочи!
– Гниль западная!..
Жорж заехал в челюсть первому, кто попался под руку. Подставился сам и охнул от удара в печень. Рядом валили на землю чувих, резали им волосы под корень: слёзы, сопли, крики…
Свирепея, Жорж пнул второго врага и вдарил в нос его соседу, поднял одну зарёванную девчонку:
– Быстрей, туда беги!
Оглянулся бешено.
Вокруг царила битва. Но кто-то – не девки – уже улепётывал. Кто-то оказался достаточно труслив.
«Слизняки», – в сердцах подумал Жорж.
Краем глаза он увидел движение и едва успел увернуться: ремень прошёлся вскользь, чуть распоров кожу. Бляха чуть не попала в глаз.
«Гнида!»
Жорж кинулся на врага и повалил на землю, матерясь, как сапожник.
Визг, жалобный плач. Гогот вблизи.
Жорж извернулся. Чувиху поймали – ту самую, новенькую.
