Тем, кто получал клеймо «стиляга» было сложнее устроиться на работу. На них косились и крутили пальцами у висков.
Но модницы и пижоны продолжали танцевать и веселиться. Себя называли чувихами и чуваками, а тех, кто палки им в колёса вставлял, – жлобьём. Собирались они вечерами, тайком, в клубах и школьных актовых залах. Кутили напропалую, танцевали… И плевать хотели на всякие облавы.
Казалось, это был абсолютно другой народ: более беззаботный, раскрепощённый, не стянутый оковами запретов.
Почему-то Саша не могла поверить, что все – поголовно все! – они шпионы и предатели, готовые по первому слову Запада продать Родину. Ведь они просто слушали другую музыку! Танцевали другие танцы. Клички себе, ради забавы, придумывали: не Жека, а Джек, не Маша, а Мэри…
Как-то раз, стоя в толпе на демонстрации, Саша заметила знакомую девчонку. Удивилась, вспомнив, какой видела её вчера: причёска «венчик мира», юбка с пышным подъюбником, губы цвета красной розы… Девчонка стояла по правую руку от неё, с лицом вдохновенным и чистым. Ну как, как можно видеть в такой врага и предателя?
Но в то время среди стиляг и правда прятались враги.
Отец, приходя с работы, рассказывал о свежих облавах. Как на квартире у того-то, стиляги, нашли валюту и запрещённые иностранные книги. Как ту застукали в постели со шпионом… Говорил про лагеря. Даже расстрелы.
Впитывая новости, Саша леденела изнутри. Но к страху примешивалось нечто особое, пьянящее. Адреналин?
«Кто же вы, кто же вы…»
Предатели? Шпионы? Идейные враги?
Просто модники, что любят музыку и танцы?
Или уставшие от серости, одинаковости, презирающие тотальный контроль? Те, кто хотят показать, что уникален каждый? Хотят освободиться?..
Стиляги были загадкой. Смотришь на них – и будто проваливаешься в другой мир. А когда в ответ на тебя глянут – краснеешь и бегом, по своим делам дальше.
Стыдно это было. Страшно.
И маняще.
***
В тот день Саша опять вспомнила драку и парня в клетчатом пиджаке. Как он ей подмигнул, улыбнулся.
А ей ли?..
«Да нет. Показалось».
Вздох.
Саша спрыгнула с подоконника. Махнула рукой, будто подзывая невидимого партнёра, и промчалась по пустому коридору в летящем вальсе.
«Как же здорово танцевать! Как же спокойно, когда никто не видит…»
– Эй, Сашка!
Вздрогнув от неожиданности, Саша обернулась. Около двери в кабинет химии стояла дежурная из параллельного класса, Зойка.
– Всё пляшешь, стрекоза? – хитро улыбнулась она. И, повертев головой по сторонам, заговорщически понизила голос: – А пластинку новую хочешь? Стиляжную?
Саша охнула.
– Да ну?! «Кости»? А не врёшь?
– Зуб даю! – ответственно заявила Зойка.
Говорят, её мать была фарцовщицей. Вёрткой – жуть! Никто за руку поймать не мог. И дочка была ей под стать: доставала самые редкие, даже иностранные вещицы. Всё, что было уникальным и запретным, чтобы обменять тайно или продать.
Зойка поманила Сашу пальцем. Зашептала на ухо – что да как, что ей нужно…
Саша думала над её предложением всю ночь. Ворочалась с боку на бок, таращась в потолок. А на следующий день принесла Зойке задаток: деньги карманные, выделенные папой на целый месяц.
Вскоре Саша уже держала в руках пластинку.
Зойка принесла её втихаря, всучила – и бегом от неё, как от огня. Мол, если что – я не я и хата не моя. Сама отвечать будешь! Саша же, горя от нетерпения, заперлась в комнате и достала пластинку – знаменитые «кости».
На деле это был старый рентгеновский снимок. Изначально квадратный, он был обрезан по краям для придания круглой формы, с дырочкой, проткнутой посередине.
