– Маленький желтый ключик и пропуск, – ответила она.
– Следователь знает о пропуске.
– У тебя же есть свой пропуск, зачем тебе Витин? – вмешался Солодовников.
Она кивнула, сказала, что ничего уже не соображает, и вышла. Ни одним движением не выдав внутренней тревоги, Андрей заверил Солодовникова, что заберёт ключ, как только регистратор куда-нибудь отлучится. Только кому и как передать? Солодовников ответил, что катафалк приедет во второй половине дня – нужно, чтобы тело побыло в холоде как можно дольше, вдова хочет, чтобы покойный провёл последнюю ночь перед похоронами дома. Сам он будет здесь почти все время до приезда катафалка, но если отлучится, то разыскать его можно в офисе. И он продиктовал номер телефона.
Попрощавшись, Андрей поднялся на второй этаж. Коллектив судебно-медицинской экспертизы был взбудоражен – все обсуждали убийство известного человека, обсуждали машины, стоявшие у входа, обсуждали владельцев этих машин, и судачили о том, какие грандиозные похороны будут завтра. Учреждение жило обычной своей жизнью – эксперты и санитары проводили вскрытия, лаборантки печатали протоколы, преподаватели кафедры судебной медицины приводили и уводили группы студентов. Но мысль об убийстве Кондаурова оставалась общей мыслью. Вспоминали события его жизни, а те, кто имел счастье лично общаться с ним, пользовались особым почетом. Время от времени кто-нибудь подходил к окну и докладывал обстановку: такая-то машина уехала, такая приехала, эти люди появились, те ушли. Кто-то вздыхал: что же теперь будет, – как будто состоял в клане погибшего, или был его близким родственником. Даже убийство полковника милиции – событие из ряда вон выходящее – отошло на второй план.
Единственным человеком, не охваченным лихорадочными обывательскими пересудами, был Второв, с ним хотел поговорить Андрей, но он был занят – печатал протоколы ночных вскрытий. Выполняя свою рутинную санитарскую работу, Андрей размышлял, что же такого произошло, что стало вдруг вызывать у него недовольство этой самой работой. То ли знакомство с Мариам, то ли случайная встреча с детьми Кондаурова, то ли остекленевший взгляд Арины. А может, накопившийся за шесть лет груз неприятных впечатлений?
Хорошо изучив привычки Самойловой, ему легко удалось выполнить задуманное. В два часа дня она ходила на обед к своей подружке, – санитарке, работавшей в патолого-анатомическом морге, располагавшемся в соседнем здании. Андрей вызвался подежурить в регистратуре, пока Самойлова будет отсутствовать, и, когда за ней закрылась дверь, он быстро залез в сейф, вынул оттуда нужный ключ и спрятал в карман.
Народу на улице заметно прибавилось. Это была разномастная публика, официальная, полуофициальная, и совсем неофициальная, нелегальная. Виктор Кондауров был влиятельный человек, и многие переживали его уход из жизни. Все одинаково и каждый по-своему. Для кого-то это было событие, менявшее планы, для кого-то – горе, для кого-то – запланированное событие.
Если час назад все просто стояли и ждали, то теперь среди присутствующих царила атмосфера возбуждения. Кто-то опрометью бросался к машине и спешно отъезжал, как будто от него зависел исход важного дела, кто-то на полном ходу останавливал машину у входа, и, выскакивая из неё, торопился сообщить присутствующим какую-то важную новость. Ждали катафалк. Обсуждали, что дальше будет.
