— Кстати, о трупах, — продолжил он, заставив меня поперхнуться от неожиданной смены темы. — Мы договаривались осмотреть несчастного Бена Лоури.
Я подтвердила кивком: помню, пойду. И уточнила:
— Фэр Нойтус, простите, а что конкретно вы от меня ожидаете? Чем я смогу помочь вам в покойницкой?
— Хороший некроинженер – счастье в штате, — мечтательно проговорил декан. — Когда-нибудь поднимали мертвых?
— Людей?! — хорошо, что я не взяла себе рыбу. Уже давно подавилась бы костью. — Я занимаюсь квазижизнью!
— От одного к другому – путь небольшой, — философски заметил Нойтус, почти повторив мои недавние слова.
— Нет уж, увольте!
— Не спешите, всегда успеется. Мы поднимем фэра Лоури и заставим его проделать весь предсмертный путь. Как вам?
— Прекрасная тема для обсуждения за едой.
— Простите, не знал, что квазиинженеры бывают такими... чувствительными. Времени до заката всего ничего, луна полная. Сегодня или никогда. Эй, вы куда?
— За десертом.
Предвкушение вдохновило заказать кофе со сливками и булочку с джемом.
Нет гарантии, что в день смерти Лоури побывал в подземелье Дроудона, но чем, как говорится, не шутят бесы?
— У вас есть разрешение на проведение постмортальных процедур? — деловито поинтересовалась я, вернувшись за стол.
— У меня есть все, — декан иронично хмыкнул. — И на случай, что что-то пойдет не так, все, что надо, имеется. Но что может пойти не так у двух опытных преподавателей, верно?
… После ужина мы на несколько часов, оставшихся до темноты, разошлись по апартаментам. Нойтусу предоставили комнаты на втором этаже башни, там же, где он жил во время стажировки.
Мозгогрыз терпеливо ожидал меня в клетке. Ну как терпеливо – квазик надгрыз толстое деревянное дно. Пришлось восстанавливать «домик» руной.
Полоска разрастающейся шерсти влезла на левую лапку нежити до самого сустава. А в остальном это был та же тварь с яростной ненавистью в глазах, к которой добавился подозрительный голодный и хищный интерес.
— Не надо на меня так плотоядно смотреть. Ты не мозгогрыз, они вымерли. Ты вообще квазинежить… пока. Я принесла тебе поесть. Кстати, мы с тетрадкой договаривались на любовь и преданность, — с упреком пробормотала я, осторожно просовывая в клетку миску с кошачьим кормом. — Ну и где они?
Тварь брезгливо обнюхала подачку, уселась на хвост и принялась гипнотизировать меня презрительным взглядом. Я прекрасно поняла, что он означал: «ЭТО жри сама».
По крайней мере, мы почти научились понимать друг друга без слов. Прогресс.
— Нет уж, назвался фамильяром, веди себя как фамильяр. Ешь, что дают. И вообще, нужно придумать тебе имя. Не звать же домашнего любимца тварью. Хотя… Нет-нет, назову тебя Таффи, в честь Тандуса Фрери, — вздохнула я. — Таффи. Таффи, голос! Лежать!
Мозгогрыз и впрямь зарычал, распластавшись как будто для прыжка. Я смогла оценить острые зубы, его еще одно недавнее приобретение. Два передних клыка так и остались снаружи, загнувшись на верхнюю губу.
— Жуть. Маме ты точно понравишься, — сказала я, передернувшись, и пошла готовиться к ночной вылазке.
… Чтобы попасть в старые лаборатории, пришлось пройти через все здание старшего лицея. Нойтус ждал меня в башне. Он запер входную дверь и открыл второй проход. По нему мы спустились в запасное хранилище.
Точечный стазис, как это за ним водится, растекся и погрузил в холод весь этаж. Безмолвный Бенджамин Лоури, накрытый тряпкой, покоился на стальном столе. На его лице застыла уже знакомая мне гримаса: то ли боли, то ли досады.
