Она вдруг резко отвернулась.
– Извини.
Владыка Л’аэртэ осторожно взял ее за руку и настойчиво заглянул в лицо.
– Почему ты не сказала мне? Почему не пришла? Не попросила помощи? Разве я отказал бы тебе, Бел? Разве не помог бы с Тором? Разве отказали бы в помощи Золотые?!
– Ты не понимаешь, – она прерывисто вздохнула. – Сперва я была слишком зла на вас. Надеялась, что все обойдется, а Таррэн вернется раньше, чем случится непоправимое. Но когда родился Тор, мне просто стало некогда – я не могла оставить его ни на день. Он оказался настолько силен, что я боялась, что он спалит нам Лабиринт. Или по неосторожности пробудит лес. Представляешь, что было бы, если бы лес признал мальчика хозяином сразу?!
Тирриниэль внутренне содрогнулся.
– Вот именно, – кивнула Гончая. – Мне пришлось быть с ним неотлучно до тех пор, пока он не научился контролировать свои желания. Постоянно забирать его силу на себя, чтобы лес не учуял лишнего. Стеречь его днем и ночью, учить понемногу, показывать, как направлять магические потоки, чтобы не натворить беды. Тор лишь к двум годам сумел себя обуздать, прекратив с каждым криком воспламеняться, как маленький факел. И лишь тогда я рискнула на пару дней отлучиться к золотым, чтобы сказать, что жива и почти в порядке. А потом сюда заявилась эта шумная троица, и нам стало немного проще.
Эльф горько улыбнулся.
– Ты доверила сына смертным…
– Да, Тиль.
– Что ж, все верно, – у него опустились плечи. – Они оказались ближе, чем мы. И им ты веришь больше.
Белка неуловимо нахмурилась, но потом смягчилась и тихо сказала:
– Я доверяю им, это правда. Наблюдаю, помогаю, когда есть возможность, и даже пообещала, что буду учить так, как когда-то учила своих Псов. Крес и Тосс как раз достигли возраста первого испытания, когда на них впервые наткнулся Тор. А Шир… ну, скажем так, я его по старой памяти уважаю и доверяю. Так же, как его отцу, деду и совсем уж далекому предку, которого, кстати, ты тоже когда-то знал… но дело не в этом, Тиль. Поверь, тебе я доверяю так, как никому из перворожденных. И если бы в то время была хоть какая-то возможность сказать, минуя уши твоего совета, клянусь, я бы это сделала. Потому что я бы очень хотела, чтобы Тор рос под твоим присмотром. Точно так же, как росли когда-то Тир, Милле и Тебр.
Тирриниэль вздрогнул, когда Белка на мгновение сжала его руку, но тут же понял, что она не лжет. И действительно доверила бы ему Тора даже в то время, когда сердилась. Она могла бы не приводить его сюда. Могла бы спрятать сына еще на десять или даже сто лет. Могла не показывать Лабиринт и не проливать пару капель эльфийской крови в зале единения, чтобы Лабиринт принял остроухого гостя, как нового члена стаи. Она могла бы ничего этого не делать… однако сделала. Простила его, приняла и уже давно относится, как к отцу, хотя для измененной это было, по меньшей мере, странно.
– Послезавтра нам придется уйти, – тихо сказала Гончая. – Здесь нельзя долго задерживаться: я уже чувствую, что время почти на исходе.
– Ты возьмешь с собой Тора?
– Он не знает про портал. И, боюсь, если поймет, почему исчез его отец, может натворить глупостей. Он смелый мальчик. Решительный и умный. Однако тебе лучше всех известно, как может быть опасно вмешательство неопытного, наивного и при этом очень сильного мага. Поэтому – нет, я не возьму Тора с собой. Только Шира. Ему все равно надо вскоре появиться у Золотых, чтобы никто не заподозрил подвоха.
