– Любимая моя, – сказал он, нежно беря ее за руки и глядя в глаза. – Нам нужно немедленно идти в монастырь, чтобы исповедаться, а потом мой отец совершит над нами правосудие. Наши души будут очищены.
Кунава сначала кивнула, но тут до нее внезапно дошел смысл сказанных мужем слов.
– Ты, ты хочешь, чтобы нас казнили? – запинаясь, спросила она.
– Я не хотел тебе такой судьбы. Я не знаю в кого я превратился, и почему это произошло, но я уже не человек и ты тоже. На земле, среди людей, нам нет места.
– Я жду ребенка, – тихо произнесла Кунава.
Глаза Бажена наполнились слезами, но когда он заговорил, голос звучал твердо:
– Он тоже проклят. Ему лучше не рождаться.
Девушка хотела вырваться, но мужчина держал ее крепко.
– От судьбы не убежишь, – урезонил он. – Нам нужно спешить. Чувствую, что тьма снова стремиться выйти из меня наружу.
Они пошли через темный лес. Кунава уже не сопротивлялась, но в душе царило смятение. Клыки исчезли, как будто их и не было. Чем дальше девушка удалялась от места трагедии, тем невероятнее ей казались произошедшие события.
«Может, все обойдется, – мысленно пыталась она себя успокоить. – Мы исповедаемся, и отец Довлат снимет с нас проклятие. В конце концов, мы же не виноваты, что, одурманенные бесами, совершили тяжкое преступление».
К монастырю они подошли, когда уже начало светать. Послушник открыл ворота и проводил к настоятелю.
Бажен вошел в келью и со словами: «Батюшка, мы согрешили», упал перед отцом Довлатом на колени, увлекая Кунаву за собой.
– Встаньте, дети мои. Расскажите, что с вами стряслось, – мягко произнес священник.
Он был сгорбленный и щуплый. Худое, морщинистое лицо обрамляла редкая, седая борода.
Бажен начал рассказывать об их злоключениях…
Огонек оплывшей свечки, прикрепленной к стене, освещал скромное убранство кельи: большой дубовый стол, стул с высокой спинкой, широкую лавочку и массивный, обитый железом, сундук.
Когда муж закончил рассказ, настоятель тяжело вздохнул, казалось, что морщин на его лице стало еще больше.
– Значит, это правда, – грустно сказал он.
– Ты знаешь, почему со мной такое произошло? – спросил Бажен.
– Твоя мама долго не могла зачать ребенка, а когда это случилось, то поползли слухи, что она ходила к ведьме. Я никогда не верил сплетням, но, похоже, что они были недалеки от истины.
«Так вот значит как, – зло подумала Кунава. – А я еще благодарила Бога, что он послал мне такого замечательного мужа. Бедная я, несчастная, что же нам с малышом теперь делать. Бажен, похоже, совсем умом тронулся. Сам сгинет и нас погубит».
Словно в подтверждение ее мыслей муж сказал:
– Святой отец, мы с женой теперь опасны для людей. У вас есть помещения, которые закрываются на засов?
– Да.
– Проводите нас туда.
Настоятель подозвал полного, лысоватого монаха, дежурившего недалеко от кельи.
– Симеон, наши гости хотят уединения, но у них бывают опасные приступы, они боятся, что могут навредить другим людям, пожалуйста, отведи их в западное крыло, где находятся кельи с засовами.
Монах кивнул и попросил следовать за ним.
Бажен взял Кунаву под руку, словно боялся, что она сбежит. Его взгляд был жестким.
Они долго петляли по полутемным коридорам. Монах держал в руке подсвечник, пламя отбрасывало причудливые тени на выложенные из камня стены.
Когда они остановились возле кельи, Симеон отодвинул засов и открыл дверь.
– Иди, – сказал Бажен Кунаве.
