Фонтей буквально стащил меня с места, ухватив за плечо, и подтолкнул к выходу. Потом та же участь постигла Селену Тимо вместе с её белой тетрадью.
– Всё, ребята! Пациенту нужен покой!
За нашими спинами захлопнулась дверь.
Я потёр ладонью потный лоб и посмотрел на Селену, но та уже погрузилась в свои мысли настолько, что, кажется, вообще не поняла, что её только что выпроводили из комнаты.
В коридоре я неожиданно увидел Хио.
Девчонка-полумаг явно ждала меня.
– Я пришла с адами Фонтеем, – сказала она, ухватила меня за руку и потянула к выходу из общежития. – Пошли! Там Гудред очень просит тебя прийти! Он в больничном чертоге, в его уцелевшей части. И он очень плохо выглядит, Киро. Очень плохо! И вообще всё вокруг плохо, нужно срочно что-то делать! А ещё Гудред почему-то назвал тебя братом… он бредит… кажется, он умирает…
При фразе «он умирает» я рванул так, что Хио даже не смогла меня догнать.
***
Броннан находился где-то среди многочисленных раненых студентов, которых всё ещё доставляли в уцелевший зал больничного чертога и раскладывали по койкам.
Помощницы Фонтея, пять высоких и крепких девушек, сновали между пациентами. В ход шли заклинания, мази, примочки, бинты. Тут же я заметил Бакчо Барбара и студентов Факультета Ядов и Смол. Они готовили целительные смеси.
Здесь же была Таби Нобу, но… без Рин!
Внутренняя боль подкатила в глотке приступом тошноты.
Неужели Рин погибла?..
– Киро! – Звонкий девичий голос заставил меня посмотреть в другую сторону.
Рин.
У меня от сердца отлегло.
Сестра была жива, измазанная в копоти и зелёном ядовитом порошке, сидела на тумбе, а её руку перевязывал студент, один из многих, которые помогали медсёстрам.
Тут мне на шею кинулась Таби.
– Киро! Мы так волновались за тебя! И когда вы с Кезарием… мы видели бой… это было невероятно!
Она вцепилась в меня так крепко, что я еле её от себя отлепил. Правда, ненадолго. Через секунду точно так же меня стиснула Рин. От переизбытка чувств она не могла сказать ни слова, всхлипывала и всё крепче меня сжимала.
– Ну всё… Рин. – Её я тоже еле от себя отлепил.
– Как же папа будет счастлив, когда мы напишем ему в ответ, что мы все живы, – забормотала она, улыбаясь сквозь слёзы.
Сначала до меня не дошёл весь смысл сказанного, но когда дошёл, то даже в жар бросило.
– В ответ?.. Он что, написал письмо?
– Родители часто пишут, вообще-то, – уставилась на меня Рин. – Правда, папа реже, чем мама. Но тут он сам написал. Письмо пришло вчера.
Я обхватил сестру за плечи.
– Где оно? Где письмо?
– Осталось в общежитии. – Рин захлопала ресницами, не понимая, с чего мне вдруг понадобилось письмо отца. – Только общежитие сгорело дотла, Киро. Очень жаль, что ты не увидишь письмо, но ты не расстраивайся, папа напишет ещё одно.
Я зажмурился до боли и медленно отпустил плечи сестры.
Очередной удар судьбы под дых.
Письмо Тюдора Нобу для меня было не просто важным, оно было бесценным. Именно в нём он должен был указать, нашёл ли ферму, которую я ему описывал: маленький дом в глухом районе, с плодовыми деревьями и удивительно чистыми свиньями. И если Тюдор написал письмо, это значит, что он что-то обнаружил.
– Киро, ты в порядке? – Рин и Таби обступили меня. – Ты так сильно из-за письма расстроился, да?
– А хочешь, я восстановлю его по памяти? – вдруг предложила Рин. – У меня хорошая память. Я напишу его тебе, и ты прочитаешь, будто получил от отца… я просто не думала, что ты так его любишь…
