Перед уходом из дома я обернулся и бросил зажжённый носовой платок в лужу жидкости для розжига, предварительно разлитую на полу. Моё сердце даже не ёкнуло.
Я спросил, глядя на свою жертву:
– Ты, наверное, хочешь спросить: как меня не нашли тогда? Легко. Я много чего прочитал. И всё планировался так, чтобы было похоже на банальную бытовуху. В интернете много интересного пишут. И про перчатки, и про опечатки. Да-а. А ведь рыжая так на неё похожа.
В уголках глаз девушки проступили слезы.
Я достал скальпель и маленький холщовый мешочек.
– С тех пор прошло много лет. И много вас – мам. Одно жалко, вы – не рыжие. Но это ничего, смотри, как я тебя красиво покрасил?!
И я поднес к её лицу зеркало. В нем отразилась лицо, испуганные глаза, и довольно неряшливо покрашенные волосы…
Я никогда ничего не делал дважды в одном и том же городе. Жертв я не искал. Они меня сами находили: мне постоянно попадались девушки, как две капли воды похожие на мою мать. Я за ними следил. Времени у меня было предостаточно. Для своих… хм… общений с ними я всегда снимал на неделю дешёвую квартиру на сутки. Благо их полно по городам нашей необъятной родины. Наркоту я выменял у одного санитара в Подмосковье. Я ему подогнал свой мотоцикл, а он мне десять ампул «Фентанила».
При моей комплекции глушить девушку ударом по голове дело нехитрое. А дальше – все как в пьесе. На квартире я им вожу на глаз дозу внутривенной наркоты. Потом уже стригу и крашу. А потом я хочу… чтобы они со мной поговорили. Чтобы попросили прощения. Но нет! Они все одинаковые. Все гордые и все меня не любят!
Из туалета донесся запах гари. Это разгорались одноразовые простыни.
– Пора, – произнес я решительно.
Плеснув водки на живот девушке, я протер лужицу салфеткой. Из мешочка вынул монетку. Их мне сделал знакомый покойничек–кузнец из чистого свинца. На ободе монеты красовалась надпись: «Огромное спасибо за любовь». Её, как большую драгоценность, я бережно положил на девушку, и взял скальпель.
Сделал короткий надрез поперёк живота глубиной около трети лезвия. Потом одной рукой оттянул кожу, а другой, скальпелем, рассек плоть внутри таким образом, чтобы получился карман. Туда, так же бережно, я вложил монетку. Потом из мешочка достал кривую иглу и нейлоновые нитки. И очень крепко зашил.
– Ты прости, мне пора. Я не знаю, что случится раньше, – я снял медицинские перчатки и убрал их во внутренний карман куртки, – или придут пожарные, или кончится действие наркотика. А, может быть, тебя отравит свинец… Ах, да, это… – я похлопал по зашитой монетке, – это тебе на карманные расходы.
Когда я медленно закрывал за собой дверь, я думал над тем, что у меня осталось ещё три ампулы. Интересно, какой город следующий?
Июль 2019 г.
Бабочка
Я сидел на почти неудобном железном стуле и тупо смотрел перед собой. Ощущение было крайне странное: будто бы кто-то сзади вдарил по черепу с размаху совковой лопатой. Немеющие и слегка подрагивающие пальцы левой руки сжимали внушительной снимок, отпечатанный на толстой плёнке.
В голове по кругу, как заевшая карусель, крутилась фраза врача-нейрохирурга:
– Опухоль в затылочной доле. Опухоль… Опухоль…
Прицепом к этой фразе шла целая когорта выражений о том, что эта скотина неоперабельная. Что её корни уже и в мозжечке, и вестибулярном аппарате, и где-то там ещё. И даже, если повезет, хотя в лотерею я никогда не выигрывал, и опухоль окажется вовсе даже не раковой… Врач
