Ответ пришел очень скоро. Волк буквально просочился между отдыхающими – на огромного, ростом повыше иного быка серого хищника с двумя подростками на спине люди по-прежнему не обращали никакого внимания – и устремился к неприметной растрескавшейся крашеной двери.
«Приехали. – Прошла по спине волна. – Слезаем и проходим внутрь».
Это было самое необычное кафе, какое только можно было вообразить. И если сам интерьер, нарочито грубо отделанные кирпичные стены, массивные деревянные столы, стулья и диваны всех мастей и размеров, еще нет-нет, да можно было встретить в столичных кафешках, то некоторые детали откровенно изумляли. На простецких деревянных полках стояли настоящие музейные коллекции посуды из самых разных материалов, от позеленевшей от времени бронзы и блестящей меди до прозрачного – наверняка китайского! – фарфора всевозможных стилей, форм и расцветок.
– Ритка, смотри! – Наметанный глаз Данимира мигом выхватил то, что несло на себе еле заметный отпечаток смерти. – Неолитические антропоморфные сосуды. И Запада, и Востока!
– Что?..
– Погребальные вазы, – укоризненно вздохнул юный темный волхв.
– Ой. – Рита при всем желании не могла разделить восторгов друга. Ее до сих пор пугала некромантия. Поэтому она не глядя ткнула пальцем куда-то в сторону: – А вот, между этими лубочными малютками? Картина какая большая. И зверюшки на ней такие… э-э-э…
– Это Филонов. «Животные».
Мелодичный голос шел снизу и слева.
Рита перевела взгляд… За круглым столиком сидела изящная черно-бурая лисица. Держала в левой лапке двузубую вилку с наколотым на ней колечком кальмара.
– Подлинник, между прочим, – уточнила черно-бурая собеседница.
И Рита хотела бы спросить: «А что же тогда висит в музее?..» Но не решилась – по той простой причине, что не знала, где выставлен этот самый Филонов.
– И, надо сказать, сестрица права, – раздалось чуть правее.
Рита повернулась на звук. На небольшом диванчике, обтянутом велюром, возлежал большой лощеный хорь. Перед ним на специальной подставке стоял толстенный и наверняка тяжеленный фолиант. На обложке было вытеснено: «Вольтер».
– Да я, в общем-то, не спорю… – Рита смутилась. Она не была готова к беседам о живописи. Вот если бы о музыке! Поэтому девушка спешно пыталась найти подходящие случаю слова.
– И чего мы встали? – Вдруг раздался голос с характерными въедливыми интонациями.
Рита глянула вниз: конечно, домовой! Похожий на Гошу, по крайней мере вредностью характера, и не похожий одновременно. Потом, размышляя над встречей, девушка поняла: Гоша был за своим хозяином как за каменной стеной. Местный же домовой выживал сам. Отсюда и повадки, и речь, и особенности поведения.
– Ваш серый друг уже давным-давно нашел места для всех троих. – Домовой кивнул в сторону дивана, на который улегся Волк.
Кстати, Волк демонстрировать изящные манеры не стал, просто положил по лесной привычке голову на массивные передние лапы. Казалось, его совсем не привлекают ароматные запахи, витающие в кафе. Но Рита видела: нет-нет, а их спутник принюхивался к пару, поднимавшемуся над глиняной миской, стоявшей перед ним на столе. Девушка уже начала было размышлять, почему Волку, в отличие от лисицы, не подали вилку, хотя бы и обычную четырехзубую, как… раздалось шипение!
– Прош-ш-шу прощ-щ-щения. – Небольшому полозу надоело дожидаться, пока освободится проход. – Нельс-с-ся ли подвинутьс-с-с-ся? Мне бы прополс-с-сти…
