– Однако твой отец считал иначе, – спокойно парировала тень. – И, между прочим, пал от руки почитаемого тобою вожака. Неужели в твоём сердце нет ни капли желания отомстить?
Никто из окружающих, ни один из напыщенных и напомаженных, пускай даже и самых высокородных обитателей королевского дворца, не смел разговаривать о событиях тридцатилетней давности при Райане де Крауде. Каждый из них знал, что капитан секретной королевской службы МРУ лишь чудом пережил ту страшную резню, устроенную королевскими солдатами при падении крепости Бартун. Все слышали историю о том, как один из простых королевских солдат вытащил маленького зарёванного мальчишку из-под бури мечей. И если бы не он, то Райан де Крауд так же, как его отец, мать и старшая сестра, навсегда остался бы лежать на залитом кровью полу тронного зала. Однако он выжил. Сам Кинвальд Мудрый забрал Райана в столицу и следил за его жизнью. Потому и не смел никто из них, ни одна из этих лживых и мерзких рож, упоминать имя проклятого лорда-палача Гаррака де Крауда при его сыне. При последнем из рода де Краудов. И даже когда речь всё-таки заходила о тех печальных событиях, имён никто не называл. Они говорили просто и коротко: «Палач». Так же говорил и сам Райан, привыкнув считать, что он не имеет ничего общего с тем человеком, кроме фамилии.
– Мой отец, – тихо ответил он наконец, – обрёк на смерть весь мой род. Из-за его решений, из-за его неконтролируемого желания стать королём погибло великое множество ни в чём неповинных людей. Из-за него чуть не погиб я. И только благодаря Кинвальду я всё ещё живу, дышу и занимаюсь не самой грязной на свете работой. Я знаю, как поступают с семьями предателей. Так что не надо тут делать героя из моего отца. Герои обрекают людей на радостную жизнь, а не на бесславную смерть. Ну, а месть… Месть – удел тех, у кого в жизни больше ничего не осталось.
Неожиданно Райан задумался: а верит ли он сам в свои слова? Или просто повторяет то, чему его учил Кинвальд? Нет, глупости! Конечно же, он верит. Иначе вся его жизнь – просто пустая и глупая, не заслуживающая спасения фальшь.
– Я рад это слышать, ласточка. Какие мудрые и взвешенные слова – для человека, разумеется! Прекрасно, что ты уважаешь и преданно служишь тому, кого большинство из твоих соплеменников возненавидели бы лютой ненавистью, окажись они на твоём месте… Но ты – ты не такой как все. Поразительная власть над чувствами и достойная уважения трезвость разума. Очень надеюсь, что однажды ты не разочаруешься в своих убеждениях. Без шуток.
Райан, словно наперекор похвале, кинул резкий взгляд на собеседника и шагнул в его сторону. Тень, усмехнувшись, спокойно произнесла:
– Ты должен уметь контролировать боль. Все мы, без исключения – пленники своего прошлого, свидетели настоящего и творцы будущего. Ты, в отличие от своего отца, вырос другим человеком. У него был свой путь, у тебя – свой. Но что бы ты обо мне ни думал, поверь, я понимаю твои чувства. Знаешь, кто в этом мире по-настоящему свободен? Птица. Только она может в один миг расправить крылья и навсегда улететь от того места, где ей было плохо. Вернёмся к делам. Так что там у нас с очередным бунтом на юге?
Райан долго смотрел на тень, молчал. Наконец, резко выдохнув и хрустнув шеей, он поводил плечами, успокоился и продолжил:
– Бунта, как такового, пока не произошло, но предпосылки имеются, особенно после публичной казни де Вадо. Фон Губерт приказал отправить на юг Итлисса десяток душегубов Масара на случай, если среди Пограничных остались недовольные. Не хочет наш король повторять печальные события 61-го и 71-го, и я, в свою очередь, прекрасно его понимаю. Сколько тогда потерял Кинвальд в битвах с Палачом за Лир-а-Тиг и Бартун? Двадцать тысяч, если мне память не изменяет?
