– Я был там, Юргант. Среди них. Я выживал, как мог, и делал плохие вещи. Я воровал, обманывал, убивал, чёрт побери! И я не горжусь этим, но зато я до сих пор жив. И в моих глазах это меня оправдывает. А на мнение прочих мне плевать. Понял? Мне не стыдно. Так что катись куда подальше со своими нравоучениями. А я и без них обойдусь.
Вор облился уже остывшей водой из шайки, быстро вытер тело и принялся одеваться. Когда Лео собрался выйти, его окликнул Юргант:
– Постой.
– Чего ещё?
– Ты говорил… о смысле жизни. Что его найти надо.
– И?
– Ты свой нашёл?
Львёнок застыл в дверях, не в силах сдвинуться. Лишь медленно опустил голову, а затем и плечи.
– Это ведь твои слова, Лео, не мои, – продолжил церковник. – Смысл жизни – найти смысл в жизни. Уже прошли те времена, когда ты был вынужден зубами выгрызать каждый новый день. Теперь у тебя есть друзья. По крайней мере, я хотел бы называться одним из них. И я готов помочь тебе отыскать себя в других делах. Начать новую жизнь. Оставить прошлую… ибо она не твоя. Чужая. Я думаю, ты – достойный человек, Львёнок из Каменных Джунглей. И я буду в это верить, пока ты не дашь мне повод разубедиться. Просто знай: моя рука протянута. Ты можешь протянуть свою в любой момент, когда будешь готов. Я отвечу.
Львёнок порадовался, что он стоит спиной, и монашек не видит его лица.
– Спасибо тебе, Юргант. Я буду знать.
Глава 2. О вере, скупости и правилах гостеприимства
«Ирония жизни – это когда бедняк мечтает о куске хлеба,
а богач – о втором замке. Но в душе несчастны оба.»
Джо Улыбка,
хозяин трактира «Вендетта»
Львёнок, ступая на ощупь, выбрался из тёмных сеней на улицу. Стояла ночь. Чуть прохладный и свежий воздух отрезвлял. Сине-пурпурное безоблачное небо усеивали тысячи белых звёзд, и среди них царствовала полная луна. Такие ночи бывают только в конце лета.
Вор стоял на широкой, вымощенной брусчаткой улочке, зажатой с двух сторон рядами невысоких каменных домов с покатыми крышами. Львёнок почти сразу же подумал, что находится он, скорее всего, в небольшом поселении – в крупных городах, как правило, и постройки выше, и улочки уже. Вокруг было пусто и безжизненно, но слуха коснулись отдалённые выкрики. Лео двинулся на звук и вскоре стал различать скандирование толпы:
– Пылай, огонь! Сожги дотла!
Улица упиралась в круглую площадь, которую замыкала белокаменная церковь с высоким острым шпилем. Кажется, здесь собрались все жители селения: множество людей – как мужчин, так и женщин с детьми – сгрудившись полукругом, вздымали над головами зажжённые факелы, продолжая повторять свой гневный призыв. Лео приблизился к толпе, тронул за плечо стоящего с краю старика в заскорузлой тунике. Когда тот повернулся, вор хотел спросить, что здесь происходит, но старец посмотрел прямо сквозь него. Обведя взглядом тёмную улицу, он прошипел себе что-то под нос и отвернулся. Вор хотел было обратиться ещё к кому-нибудь, но тут уже на его плечо легла чья-то рука. Обернувшись, Львёнок встретился нос к носу с бледноликим высоким человеком в чёрном плаще, застёгнутом фибулой в форме креста с рубином по центру. Алекс приложил палец к губам и, показав идти за ним, двинулся сквозь толпу.
Встав в первых рядах, Львёнок увидел, ради чего собрались жители: по центру площади находился высокий столб. К нему был привязан пленник. Под ногами находились плотные кладки из вязанок древесины и хвороста. Рядом – трое великовозрастных мужчин в богатых одеждах. Чуть поодаль нетерпеливо переминались двое факельщиков и несколько плотно сбитых мужиков, следящих за порядком. Львёнок присмотрелся к пленнику и ахнул: суд вершили над представителем народа
