....Ей снилось, что опять стоит шестьдесят первый год, везде по городу развешаны портреты Хрущева и Гагарина, а они с Сережей, студенты третьего курса мехмата МГУ, отмечают в ресторане свою свадьбу. Целуясь с мужем под крик «горько!», Ксюша краем глаза видит выскальзывающую из зала мать Сережи. Куда это она, интересно, собралась? Впрочем, теперь не до этого – начинает играть музыка, пора идти танцевать.
Когда молодые, запыхавшись после танцев, вновь садятся за стол, возвращается свекровь, и лицо у нее довольное. Отец Сергея и мать Ксюши смотрят на нее вопросительно.
– Дозвонилась? – спрашивает свекор.
– Дозвонилась и договорилась, – лицо его супруги расплывается улыбкой.
– Сколько она берет? – озабоченно спрашивает мать Ксюши.
– Сказала, много не возьмет. Она не ради денег сдает, просто одиноко. Муж у нее был какой-то заслуженный, поэтому ей разрешили оставить три комнаты, одну она сдает. Целый час мне жаловалась – в прошлом году пустила студенток, так они ее обворовали.
– Сейчас молодые всякие бывают, – сочувственно вздыхает Ксюшина мать.
Ксюша соображает – свекровь ходила звонить насчет комнаты. Проблема жилья для вновь испеченных супругов сейчас стоит во главе угла – у родителей Сергея двухкомнатная хрущевка, там еще один сын и бабушка, а Ксюша с матерью живут в комнате в коммуналке. Свекровь рассказывает:
– Я уж ей наших по-всякому расписала, хорошие, мол, ребятки, умные, математики, честные, аккуратные. Москвичи, говорю, просто у нас места нет, где жить. Она даже растрогалась, говорит, пусть прямо завтра приходят и живут. Я, говорит, как добрая фея, буду стоять у истоков их супружеской жизни, – она смущенно поясняет: – Это у Евдокии Николаевны манера так заковыристо говорить. Ты уж, Ксюша, меня не подведи, смотри, чтобы везде чисто было.
– У меня Ксюшенька аккуратная, – в голосе матери Ксюши звучит легкий вызов – дочь она родила без мужа и очень гордится, что сумела одна ее вырастить и выучить.
Евдокия Николаевна на первый взгляд и впрямь казалась похожей на добрую фею – пухлая, седовласая, велеречивая. Вот только недобрый прищур ее глаз постоянно светился подозрением, и каждый вечер она демонстративно пересчитывала на кухне ложки и вилки, а по утрам проверяла стоявший под вешалкой ящик с ботинками – все ли на месте. Ксюша и Сергей при этом чувствовали себя пойманными с поличным преступниками и, краснея, отводили глаза. По ночам дверь комнаты хозяйки была полуоткрыта, и, стыдливо пробираясь в ванную, Ксения ощущала между лопаток ее сверлящий огненный взгляд. Спустя пять месяцев Евдокия Николаевна все же недосчиталась одной пары ботинок и с позором изгнала своих молодых жильцов. Живот у Ксюши к этому времени был большой и круглый, поэтому искать новое жилье было бессмысленно – беременных жиличек хозяйки к себе не пускали…
Грузовик резко притормозил у светофора, Сергей придержал жену, чтобы она не соскользнула с его плеча. Усталая Ксения не проснулась, и теперь ей снилась их комната в коммуналке на Красной Пресне.
…Комнату разгородили двумя шифоньерами – половина им, половина матери. Рядом с их диваном стояла подаренная друзьями еще до рождения Андрюши старая, но добротная детская кроватка. Однажды, прислушавшись к сонному сопению четырехлетнего Андрюшки, Ксения с Сергеем решили, что он спит крепко, и можно заняться любовью. Но на самом пике страсти они внезапно услышали:
