Что касается остального, то в жизни семьи Гримвэйдов бывали как счастливые, так и горькие минуты. Их первенец родился уже в Сиднее, но вскоре умер. С тех пор Милли рожала почти каждый год, однако в жарком австралийском климате, где младенцы умирали, как мухи, из одиннадцати ее детей выжили лишь двое – Грэгори и Мэтью. Характерами братья были абсолютно несхожи, хотя, судя по фотографиям середины девяностых, лицами весьма друг на друга походили. Оба отличались крупным телосложением и недюжинной силой, но ни один из них, вопреки надеждам Милли, так и не получил университетского образования.
Грэгори, бывший десятью годами старше брата, с ранних лет отличался трудолюбием и делил с отцом все тяготы семейного бизнеса. Он рано женился, жил с женой в любви и согласии, и брак их омрачало лишь отсутствие детей. Что касается Мэтью, то его упрямая и необузданная натура постоянно приводила родителей в отчаяние. Подростком он увлекался азартными играми, часто становился зачинщиком драк и потасовок, вследствие чего неоднократно имел неприятности с полицией. Из-за этого между ним и отцом постоянно вспыхивали ссоры.
– В следующий раз я посажу тебя под замок, и ты шагу не сделаешь к своим приятелям, – грозил ему Дэвид.
– А я подожгу дом и убегу, – дерзко отвечал юнец.
После одной из ссор Мэтью ушел из дому, и три года Гримвэйды ничего не слышали о младшем сыне. Милли осунулась и похудела, часто во время разговора она вдруг умолкала, прервав на половине фразу, и устремляла взгляд вдаль. Неожиданно Мэтью объявился – повзрослевший, подросший, с потемневшим от солнца лицом. Обнимая плачущую от радости мать, он сказал отцу:
– Нет-нет, папа, ничего не говори, я сам знаю, что был во всем неправ и принес вам много горя. Теперь с этим покончено, я буду фермером и начну работать.
Хотя Дэвид и был сердит, но что оставалось делать после такого заявления? Ему, конечно, хотелось малость отвести душу, отругав сына за старые грехи, но ради жены он не стал омрачать радость встречи и даже дал Мэтью денег на покупку фермы. Правда, не удержался при этом от короткой наставительной речи.
– Я надеюсь, ты начнешь работать, женишься на порядочной девушке, и вместе с ней продолжишь наш род, – тут голос Дэвида дрогнул, и он, отбросив суровость, попросил: – Не тяни с этим, сынок, прошу тебя! Мы с твоей матерью уже немолоды и хотели бы увидеть внуков.
– Конечно, папа, – весело пообещал Мэтью.
Слово свое он сдержал – купив ферму, сразу же женился, хотя родители узнали об этом последними. Новость им сообщила жена одного из клерков, работавших в конторе Дэвида. Земля ее брата граничила с фермой Мэтью, поэтому, вернувшись в Сидней после визита к родственникам, она по просьбе Милли, зашла к Гримвэйдам, желавшим расспросить о жизни сына. Женщина эта, даже не предполагавшая, что Мэгги с Дэвидом понятия не имеют о женитьбе Мэтью, с первых же слов начала их успокаивать:
– Что ж теперь поделаешь, раз так вышло! Потом своих ему народит.
По лицам ошеломленных слушателей она поняла, что те ни сном, ни духом ни о чем не ведают. Разумеется, для нее это была манна небесная – как же, первой сообщить такое! Ну и, конечно, нельзя же было не расцветить рассказ от себя лично. По словам ее жена Мэтью, Джин, имела крайне сомнительную репутацию и была выслана из Англии за убийство своего любовника, лорда Бэвила. Поскольку Бэвил плохо себя зарекомендовал во время войны в Южной Африке, адвокат сумел доказать, что преступление свое Джин совершила, защищаясь от побоев пьяного лорда. К тому же она была беременна, поэтому смертную казнь ей заменили поселением в Австралии. Неизвестно, как эта ловкая обольстительница сумела окрутить Мэтью, однако факт остается фактом – он женился на женщине, беременной от другого, и спустя месяц признал новорожденного мальчика своим сыном.
