– Алло, – отозвалась трубка человеческим голосом. Очень недовольным голосом.
– Кто это? – изумилась Анна.
– Ты сам кто это? Опрос? Клиника диагностики? Чего надо?
Анна сообразила, что случайно набрала Леру. Сварливые интонации подруги прозвучали такими родными, что она разрыдалась.
– Это я! Леандру пропал. Что мне делать?
– Да блин, – выдохнула Лера. – Козлина какая. Ну и хрен с ним, другого найдешь.
– Он здесь пропал! Я тут сижу одна, самолеты не летают…
– Ясное дело, не летают, пандемия ж. Слушай, давай я тебя потом наберу, у меня тут отец приболел, боимся, как бы не эта дрянь.
Анну пробрало морозом. Отца Лера очень любила, а для него и вовсе была светом в окошке, хоть он и ждал, конечно, пацана.
– Да, давай. Хоть бы обошлось.
– Хоть бы, – мрачно согласилась Лера. – Ты там не кисни. Делов-то, одним уродом меньше.
Вешать на Леру свои проблемы, главная из которых заключается в «там», было бы скотством.
«Что, в конце концов, случилось? Ну, прокатилась неудачно, бывает. Надо только придумать, как выбираться. Но ведь в двадцать первом веке живем, да и не пустыня вокруг, вон, люди…»
Людь вообще-то был уже один, да и тот доверия не внушал: косматая башка на тщедушном тельце, расстегнутая до пупа рубашка, невообразимо грязные джинсы – бродяга, точно бродяга. Анне стало стыдно, что она испугалась давешних африканцев. Люди как люди, не то что этот.
– Здрасьте, Елена Валентиновна, – затараторила Анна в телефон. – Простите, что так поздно, но тут такое дело. Вы мою квартиру еще не сдали?
– Мою, так-то, – невозмутимо поправила квартирная хозяйка. – Нет. Вы передумали уезжать?
– Я уехала. Но так вышло, что очень скоро вернусь. Считайте, никуда не уезжала, ладно?
– Простите мое старческое любопытство, но что у вас случилось?
Кто-то потрогал Анну за плечо. Она оторвалась от телефона и увидела бродягу. Тот стоял, склонившись над ней и протянув руку.
– Отстань, морда ковидная, – рявкнула Анна по-русски. – Ой, это я не вам, Елена Валентиновна. Я глупость сделала, надо было дома сидеть.
– Или, может, надо все же попробовать на новом месте, а не складывать лапки при первых трудностях, – неожиданно жестко отозвалась старая балерина. – Я, деточка, заметила, вы трудностей избегаете, а это…
– У меня щас деньги закончатся, – с лицемерным сожалением выдала Анна и нажала кнопку.
«Не очень, конечно, вежливо, однако выслушивать поучения, сидя на полу черт знает где, – это, знаете ли, слишком, Елена Валентиновна. Я все-таки не в Тверскую область прогулялась».
Бродяга и не думал уходить. Все тянул и тянул руку.
«Будь у меня пара евро, – подумала Анна, – я бы поделилась. Но сдачи с сотни у тебя, скорее всего, нет, так что прости, брат». Она виновато улыбнулась.
Потеряв терпение, бродяга сунул ей в руку листок бумаги.
«Поднимись по эскалатору на второй уровень и выйди к парковке. Жду в черной машине. Леандру».
«Красивый почерк, – некстати подумала Анна. – Живой, скотина, слава тебе, господи».
Подхватив сумку и на ходу содрав респиратор, она кинулась к эскалатору. Тот, конечно, не работал, но это ничего, ничего!
Двери услужливо разъехались, и Анна оказалась в густой лиссабонской ночи, такой душистой, что подкосились ноги.
Лихорадка последних дней словно выключила ее способность к зрительному, да и любому другому восприятию, поэтому Анна не запомнила ни дорогу до Минска, ни аэропорты. Даже закат над океаном, открывшийся ей на подлете к Лиссабону, отметила как факт: солнце садится. И теперь, окутанная прохладной синевой спустившейся на город ночи, она стояла, не в силах пошевелиться, и прислушивалась к шороху пальм и своим проснувшимся органам чувств.
