Гена, сидевший на подоконнике и покачивая ногой, всем видом показывал профессору свое отношение к происходящему.
Профессор взглянул на нагловатую физиономию Гены, опять перевел взгляд на Виктора и ответил:
– У меня ученая степень по психологии, и я уже давно помогаю консультировать многих клиентов в лечебнице, и если бы вы заглянули в более ранние бюллетени моих пациентов, то заметили бы, что процент выздоравливания у меня выше, чем у других врачей, кстати, работающих по своей специальности. Вот, поэтому меня часто приглашают для трудных случаев и обеспеченных клиентов.
– Хорошо, а как вы объясните поведение и смерть четверых, которых вы и наблюдали? – продолжал наступать Виктор.
Гена взглянул на Виктора и опять уставился на Горина с тем же видом, да, мол, как?
Профессор проигнорировал поведение Гены, хотя к Виктору у него сложилось уважительное отношение, несмотря на его напор.
– Да, я знаю о фатальных исходах, но в практике случаются сложные прецеденты, и психобольные – это в большинстве случаев неизлечимые люди, – и начал сыпать медицинскими терминами, в которых Виктор и Гена, проходившие курс психологии в школе милиции, слабо разбирались, хотя и слушали с умным и понимающим видом. Перечислив все возможные для понимания слова, профессор продолжал теперь на латыни, описывая случаи заболевания четырех больных. Когда он закончил, Гена чуть не зааплодировал, но сдержался и опять надел маску серьезности и строгости.
– А вы не находите что-то общее в смерти этих людей, – парировал Виктор.
– В принципе, из моих объяснений вы уже должны были понять, что у всех четверых были идентичные случаи, помочь в решении которых я и взялся.
– А это вас попросили или вы сами вызвались помочь? – спросил Гена, переглянувшись с Виктором.
– Мы с доктором Ильиной, заведующей клиникой, знаем друг друга с давних времен. Вместе учились и работали по назначению, поэтому до сих пор поддерживаем дружеские отношения. Она ценит мои познания в психологии и иногда приглашает совместно рассмотреть некоторые случаи, в том числе и эти два. А рассмотреть остальные два я уже вызвался, как вы говорите, сам, – закончил профессор, дав понять, что лимит вопросов у оперативников исчерпан.
– Что ж, пока у нас к вам больше вопросов нет! – сказал Виктор, покосившись на недовольное лицо Гены.
Попрощавшись с профессором, они вышли из института, сели в машину и направились в отдел.
– Да, крепкий орешек, – первым заговорил Виктор.
– Ну, психолог все-таки, – ответил Гена, все еще несмирившийся с победой профессора в психологическом поединке.
– Но он мне сам подкинул интересную мысль! Надо еще глубже покопаться в прошлом профессора и его практике.
В этот момент у Виктора запищала рация.
Управляя машиной одной рукой, он достал её и, нажав на кнопку, ответил:
– Слушаю! Да! Едем! Куда, Куда? На базу! – закончил разговор Виктор, проделав обратную операцию с рацией.
– Это – Саня! Говорит, на отдел пришло два убийства, и Огурец передал их нам, прикинь! Говорит, психи – по нашей части, – возмутился Виктор.
По этому поводу Гена скулил всю обратную дорогу.
Приехав в отдел, они застали Александра за работой над отчетами по убийствам.
– Пока вы там мило разговаривали, на нас повесили еще два убийства. Да, еще. Вас двоих шеф вызывает!
– К Огурцу на ковер? – переспросил Гена.
– Да, да, идите, вот там мило и поболтаете! – махнул рукой Саня.
