– Это еще что за… – прошептал Натаниэль, беря в руки письмо от Рокфеллера, адресованное Голдман Сакс, – какое это имеет отношение к… – он быстро пробежался глазами по тексту. – Алан… – барон посмотрел на подпись Гринспена, тогдашнего главы ФЕДа[8], – и Дэвид? – Он отложил листок в сторону, встал с кресла и начал медленно ходить по кабинету. Он не мог понять, как, в общем-то, личная переписка могла оказаться в этой чертовой папке. Барон снова вернулся к столу и взял письмо.
В этот момент ему показалось, что кто-то постучал в дверь или… в окно. Ротшильд огляделся по сторонам.
– Не хватало еще с ума сойти на ровном месте, – прошептал он, но стук повторился вновь. На этот раз он увидел, как какая-то маленькая птица стучит клювом в стекло и с любопытством разглядывает свое отражение на зеркальной поверхности. – «…Как бы там ни было, но Югославия станет ему могилой», – зачитал он последнее предложение. – Кому? О ком вы? – Барон снова посмотрел на строчку. – «Пускай думает пока, что он главный, а когда придет время, его голова полетит первой…» – Ротшильд дочитал предложение и, все еще не веря в прочитанное, свернул письмо вчетверо и убрал во внутренний карман пиджака.
Барон проглядел и другие письма, но ни одно больше его не заинтересовало, ни одно не содержало какой-либо сомнительной или странной информации. Он взял телефон и вызвал своего помощника, все это время проскучавшего за дверью.
– Позвони Дэвиду, передай, что я хочу с ним увидеться. И скажи, что это срочно.
– Сию же минуту, сэр Ротшильд. – Ричард Осман тут же удалился и принялся звонить помощнице Дэвида Рокфеллера. Уже через десять минут поручение было выполнено, и встречу назначили на сегодняшний поздний вечер.
– Хорошо, – одобрительно кивнул барон. – Нет ничего проще, чем спросить напрямую…
Дорога до Бруклина общественным транспортом заняла у Марии час. По дороге Лазарь зашла в небольшой магазинчик на углу Нострэнд и Клэрондон и купила запасов еды на добрых три дня. Поднявшись на третий этаж, девушка подошла к семьдесят третьей квартире и вставила ключ в замочную скважину. За почти полгода ее отсутствия под дверью накопилось достаточное количество корреспонденции, и она открылась с трудом. Мария зашла в маленькую квартиру. Окна были закрыты рольставнями, мебель накрыта. Воздух был тяжелый, пыльный и кричавший о том, что здесь никто не живет. Не снимая обуви, Лазарь прошла на кухню и положила покупки на стол. Сняв пальто и пиджак, она недовольно осмотрелась.
– Эх, – выдохнула Мария, – если играть, то красиво…
Девушка собрала волосы в хвост и сняла туфли.
– Это грязная работа, но кто-то должен ее делать.
Лазарь принялась за уборку квартиры для придания ей жилого вида. Лишь ближе к девяти все было готово, хотя и не без изъянов. Уставшая Мария сидела на диване перед выключенным телевизором и слушала, как тикают часы над входной дверью. Лазарь подошла к шкафу, кое-какая ее одежда тут осталась. Она быстро переоделась в привычные джинсы и свитер. Достав из коробки высокие ботинки на шнурках, она довольно улыбнулась. Взяв из сумки пачку сигарет, зажигалку и ключи, девушка вышла в коридор, захлопнув за собой дверь. Быстро глянула по сторонам, прислушалась – тишина и покой, даже телевизор у соседей работает тише обычного. Мария осторожно выбралась на крышу, где кто-то из жильцов разбил уютный зимний сад. Правда, сад оказался несколько заброшенным и сильно занесенным снегом. Под навесом все еще лежали какие-то тряпки и садовый инвентарь. Лазарь взяла единственное не промокшее насквозь одеяло и направилась к краю крыши. Постелив его в несколько слоев, Мария села на него по-турецки и, глядя на редкие машины, проезжающие мимо, закурила. В голове роились разные мысли. И все они крутились вокруг сегодняшнего утра. Ей очень хотелось посмотреть на результат, но она прекрасно понимала, что это лишь начало пути. Вдруг ее внимание привлекла остановившаяся у дома напротив машина. Крайне знакомая машина, которая сегодня уже мелькала перед глазами несколько раз.
