– Но почему?
– А что происходит с холстом, если не выдерживать температуру? Если сыро и холодно, то холст гниет и провисает, на нем появляется плесень. Если жарко и сухо, то он превращается в барабан.
– Так где же выход? – спросила женщина.
– Выход искать не надо. Его вывело время. Именно направленность времени в существующем пространстве только и может подсказать правильное решение, – сказал Вышегорский и по глазам женщины попытался понять, что она уяснила. – Какие бы хорошие картины вы не писали, но от вас потребуют холст. Холст – это время для остановленного времени, чем и является изображение. Холст будет всегда, чего бы и кто не придумал типа видеозаписи или других способов фиксации времени. Вечность – вот ключевое слово для холста.
Застольная беседа, незаметно превратившаяся в философский диспут, окончилась тем, что Вышегорский познакомился с этой женщиной. Ее звали Лиза. Она проживала в Москве и работала в одной из престижных фирм. Остальные темы, которые принято обсуждать в кругу только что познакомившихся людей, они не затрагивали, договорившись встретиться через день, но в крайнем случае не позже начала следующей недели, на чем аккуратно, но с долей почтительной требовательности настаивала Лиза.
Новую неделю Вышегорский начал с поисков телохранителей. Он начинал новое большое дело, а это требовало подобрать смелых, надежных помощников. Через давнюю связь он вышел на человека по фамилии Викторов, который работал оперуполномоченным в управлении по борьбе с экономическими преступлениями. Викторов попал на работе в неприятную ситуацию. По этому делу долго шло служебное расследование, и в один из дней ему ясно дали понять, что в его интересах оставить службу. Викторов формально, хотя никто и не требовал, продолжал ходить на работу и со дня на день ждал приказ об увольнении.
Он сидел в своем кабинете, вспоминал по эпизодам всю службу, но больше думал о том, как лучше устроить дальнейшую жизнь, чтобы прокормить жену и двоих детей. Оставалось одно: пойти на работу в какую-нибудь охранную контору, где достаточно хорошо платили и куда идти совсем не хотелось. Вышегорский позвонил ему по служебному телефону, в качестве пароля назвал надежного человека и уже через полчаса ждал его около служебного подъезда, не сомневаясь, что он примет его предложение.
– Предложение твое, конечно, заманчивое, но так не хочется идти в охрану, – сказал Викторов, внимательно вглядываясь в Вышегорского, который ему сразу очень понравился.
– Мы сейчас обозначили одно из общих направлений работы. В действительности основная работа будет лежать в экономической плоскости. И Ваши знания и опыт нам просто необходимы, – сказал Вышегорский. – И потом, я не предлагаю вам всю жизнь работать в охране. Начнем работать по главному направлению, вот тогда, если захотите, сможете возглавить солидное производство.
– Если бы вы знали, как не хочется работать даже на богатого дядю, потому что я привык работать на государство, – сказал Викторов. – Возможно, в нас течет старая кровь, но мне не понятна система частных служб безопасности. Я привык, и большинство наших привыкли и хотят работать на государство.
– А я и есть государство, – сказал Вышегорский с той степенью серьезности, чтобы мог поверить шедший рядом с ним человек. – Эту новую форму трудно сразу принять. Но вам надо понять, что государства в том смысле, в котором мы его долгое время воспринимали, больше не существует. Безусловно, полчища коррумпированных чиновников не может считаться государством. Поэтому я нашел и тебе советую найти государство в себе. Когда мы осознаем это, тогда все и начнет налаживаться. Вы мне лучше скажите: какой охранник лучше сильный, метко стреляющий или умный?
