Так прошло три недели. Октябрь давно отправился на покой. Ноябрь тормошил деревья, которые ещё не успели приготовиться к зиме – поленились или проворонили, а может, легкомысленно рассчитывали на то, что зима будет мягкой. Ничего, ноябрьский ветер живо сдул оставшиеся листья с веток ленивых и упрямых. Скажут потом спасибо, когда навалит тяжёлый снег да ударит настоящий мороз. Хвойные потемнели и плотнее прикрылись мохнатыми лапами. Лиственные засыпали до весны, но покойно было только в глуши, а на опушках, где шныряли враги, берёзы и липы дрожали от страха.
Время шло. Страж терял терпение, и троглодиты с ужасом думали о том, что гнев его скоро падёт на их головы. Как же они обрадовались, когда увидели Глеба Калинина под самыми сторожевыми башнями!
– Щенок сам явился в твои руки, повелитель, как я и предсказывал! – воскликнул Смерв, когда эта весть долетела до шатра наместника.
– Но появился не там, где ты предсказывал, – возразил Бесмельд. – Это ловушка.
– Или безмерная тупость местных людишек, – парировал колдун. – А если и ловушка! Ведь у тебя всё готово, не так ли, князь?
Бесмельд ему не ответил. Конечно, он не из тех, кто дважды попадается на одну наживку. Он приготовил капкан. Дерзкие лещане опомниться не успеют, как окажутся в окружении. А если и выскользнут – не беда. Главное, отрезать их от густого ельника. И пусть бегут, только не на восток, а на север. И если даже троглодиты не перебьют их всех, то погонят к реке, либо к пепелищу, либо, в конце концов, к болоту. А если вдруг этому отряду и удастся спастись, то силы лещан всё равно будут раздроблены, и войско наместника нападёт на беззащитные Хоромы.
– Мой господин! Вели трубить к бою. Через два дня от этого леса останутся только воспоминания.
– Неприятные воспоминания, – ухмыльнулся Смерв.
– Кому как, – ответил Бесмельд.
– Если вы опять упустите мальчишку, – сказал Страж, – клянусь Аддом, ваша смерть запомнится мне надолго.
Военачальник и советник, хмурые, вышли из шатра. Бесмельда дожидались троглодиты-гонцы. Все отряды, которые размещались поблизости, получили приказ начать общее наступление на лес. А в это время большой отряд уже преследовал Гаврилу с его горсткой лещан. Теми солдатами командовал троглодан Тхаш – один из лучших, удостоенный пожизненных привилегий за безупречную рабскую службу. Опытный и предусмотрительный, он распределил своих солдат по нескольким группам, и каждой поставил отдельную задачу. Сам он погибнет на Могильной поляне, а погоня будет продолжаться до конца – молодые лещане думали, что заманивают врага в хитрую ловушку, а враг ту же самую ловушку заранее приготовил для них. Нетрудно предугадать результат, если бы с ними не было Ясеня.
И началась битва за лес. Не та проба сил, что была на Щедрой горе, а настоящая, смертельная, жестокая война, когда обе стороны всё поставили на карту, и проигравших ждала верная смерть.
На стороне тьмы были численный перевес и грубая сила. Орды троглодитов клином врезались в лес, нацелившись на Лещинную поляну. Солдаты шли напролом, сметая всё на своём пути, и поначалу продвигались довольно быстро. Сосны и берёзы, которые росли неподалёку от западной опушки, давно уже страдали от близости троглодитов. Им бы только выжить, спрятавшись в свою кору и покрепче вцепившись корнями в родную землю. Они беспрепятственно пропускали врагов, если те их не трогали. Но чем дальше в лес, тем труднее давался путь. Деревья тут не привыкли терпеть чужаков, и злоба троглодитов вызывала в ответ многократно умноженную глухую ненависть. Вставали на пути мрачные лесные стражи – всё больше дубы да ели, – попробуй, пройди! Отряды разбивались и редели, пробиваясь между стволами, а иногда откатывались назад и сворачивали в обход.
