– Знаю. Как знаю и то, что не в твоей власти наказать меня за мою ошибку, – мрачно ответил Смерв.
Он ехал на коне, чёрном, как ночь, но конь не чувствовал седока. Тусклые латы, чёрный щит и шлем на его голове были всего лишь зыбким образом, миражом. Реальными были только глаза – жгучие и глубокие, казалось, они пожирают всё вокруг.
– Ночь кончается, – продолжал Смерв. – Почему медлит мой господин? Деревня близко. Отправишь ты в атаку свою чёрную гвардию, или прикажешь надвинуться всем войском, дабы устрашить врагов и отнять у них волю?
Наместник промолчал. Ему нравилось, когда его слуги грызлись между собой. Ненависть царила в его войске. Ненависть гнала солдат на войну, заставляла жить для повелителя и умирать за повелителя, который ненавидит их всех одинаково. Ненависть питает душу солдат, служит источником силы и невероятной живучести троглодитов. Попробуй выжить среди ненавидящих тебя собратьев, и увидишь, чего ты стоишь в этом чёрном мире. Доброта здесь не ценится, ей просто нет здесь места. Слабые и трусливые умирают в первый же месяц службы. Даже хитрость не так полезна здесь, как грубая физическая сила; с помощью хитрости можно иногда отомстить за обиду, но невозможно одной лишь хитростью добиться чего-то большего. Вот почему командиры троглодитов – это крупные особи с тугими мускулами и крепкими лбами, безмерно грубые и наглые, безмерно отчаянные и столь же безмерно преданные злу. Их повелителя это очень устраивает. И ещё, мало у кого из наместников Адда есть столь же мудрый советник, как Смерв, и такой воевода как Бесмельд – прославленный полководец, разоривший на своём долгом веку не одну провинцию.
– Приказывай, господин! – настойчиво советовал Бесмельд. – Медлить негоже, ибо, даже если там некому защищаться, мы должны помешать противнику увезти добро. Вели атаковать, пока ещё не поздно!
– Прислушайся к моему совету, господин! – возразил Смерв. – Вели развернуть всю армию. Пусть враги увидят твою силу. И пусть бегут в лес, ибо не жалкие лещане нужны нам, а лишь один враг. И быть может, устрашённый твоей мощью, он оставит убежище и бросится в степи. В степях поймать его будет легче.
– Глупость сказал ты, колдун, – ответил ему Бесмельд. – Не думаю я, что в степях поймать врага будет легче. Разве только окружить весь лес, но для этого не хватит у нас солдат.
– С этой задачей справятся малые патрули. И не везде надо ждать мальчишку, а только на северной и восточной окраине леса. Куда ещё отправит его Григорий? Только на восток.
Страж резко натянул поводья. Его конь вскинулся от боли, попятился, мотая головой, и застыл. Бесмельд привстал на стременах, и с поднятой рукой обернулся к воинам. Послышалось ржание коней и крики командиров. Отряды останавливались, налезая один на другой. Троглодиты огрызались, очнувшись от полудрёмы, поднимали головы и озирались по сторонам. Крайних выталкивали на обочину, то тут, то там вспыхивали перебранки и потасовки. Армия встала. Вороны расселись по деревьям, волки обступили колонну, разглядывая солдат голодными глазами.
Наместник принял решение. Он приказал немедленно отрядить силы для патрулирования местности. Троглодиты-охотники и следопыты, разделившись на небольшие группы, двинулись в разные стороны. Они получили запас на несколько дней, остающиеся смотрели на них с завистью. Войско сошло с дороги. Было приказано строиться по отрядам. В сторону леса выдвинулся авангард – новобранцы и солдаты-погонщики. Волки и вороны разделились, некоторые отправились с патрулями, а другие присоединились к авангарду (эти первыми получили добычу, когда новобранцев стали косить стрелы лещан).
