Полковник Поляков не торопясь вынул фотографию из папки и подвинул Председателю.
– Что касается смерти ребёнка, то у меня возникло подозрение: девочка осталась жива, а рапорт о её гибели был подкинут нам самим же Лазаревым. Вот смотрите. Это тот отчёт, который прислала агент Сопло. Там указано, что в результате перестрелки в доме в Париже, где жила принцесса, погибли несколько человек, но девочка осталась жива и была прооперирована. А вот её же рапорт, что несколько дней спустя, снова в результате инцидента девочка погибла, а вместе с ней и группа из трёх человек, которая была отправлена изъять ребёнка. Но и агент Сопло вскоре погибла. В рапорте указано, что она упала со скалы во время экскурсии. Ну позвольте усомниться в достоверности этой информации! Хотя все документы составлены по форме, и придраться не к чему.
– Вы могли бы покороче? – терпение Председателя явно подходило к концу.
– Я направил во Францию и Италию моих людей. Долгое время результата не было, но буквально вчера прислали вот это фото. Обратите внимание: на лице ребёнка едва заметен шрам на верхней губе. А как указано в первом отчёте агента Сопло, именно, так и была ранена принцесса, – полковник Поляков положил на стол ещё одно фото. – Думаю, мы можем использовать и этот факт для воздействия на Лазарева.
– Каким образом?
– Пока не вполне понятно, но у меня есть свидетельства, что подполковник Лазарев по какой-то причине очень дорожил этим ребёнком. И что, если бы не его действия во Франции, то и такое количество наших агентов не погибли бы. У меня есть подозрение, девочка жива, а Лазарев её опекает.
– Так что вы предлагаете? – оживился Председатель КГБ.
– Выкрасть принцессу, и, таким образом, заставить Лазарева вернуться в Россию. Ну а уж здесь я с ним разберусь, – явное злорадство проскочило в словах полковника Полякова.
– Оставьте досье. Вы свободны, – во взгляде Председателя КГБ появился интерес и задумчивость.
СССР, Иваново.
Город Иваново осветило то же самое солнце, что и Париж, и Москву. Только это был провинциальный город, в котором ударными темпами строились машиностроительные заводы, ткацкие и прядильные фабрики. А на них свозились рабочие чуть ли не со всех окраин России, которые расселялись в бараки и рабочие общежития.
Виктор Табунов открыл глаза, сунул руку под раскладушку, на которой спал, нащупал трезвонящий будильник и нажал кнопку. Сел, ударился о край стола, выругался и, уже более осторожно, просунул ноги в узкий проход между кроватью и раскладушкой. Через застиранную ситцевую занавеску в окно проступало утреннее солнце. Мужчина осторожно шагнул к открытой двери, вытянул раскладушку из-под стола, сложил и снова задвинул. Теперь в маленькой комнате образовался пятачок свободного пространства. Кроме двух кроватей, на которых спали пожилые женщины, в комнате стоял шкаф, стол и стул. Виктору приходилось ютиться на раскладушке, наполовину задвинутой под стол. Его матери и того места не хватило, она спала на общей кухне коммунальной квартиры. Виктор негромко скомандовал:
– Нерон, ко мне! Гулять!
Из-под кровати выполз щенок немецкой овчарки месяцев шести. Он остановился, прижал уши и настороженно наблюдал за хозяином, в одной руке которого появился поводок, а в другой – увесистая кожаная плётка, расходящаяся на конце узкими ремешками.
– Ко мне, я сказал! – с нажимом произнёс Виктор.
