Тени холмов: клятва конунга. Книга 1 - страница 14

– Давай я помогу тебе. – Он переоделся. Чёрный джемпер с V-образным вырезом обтягивал его ярко выраженные мышцы, а джинсы сидели как влитые, будто он в них родился.

– Не нужно. Я сама.

– Что тебе нужно подать и где это лежит? – настаивал он.

– Крайняя тумбочка, там обезболивающие. – Льёт начал открывать ящики, кажется, не понимая, где крайний.

– Здесь снотворное, тебе левее, – подсказала я, он кашлянул и передвинулся к нужному ящику.

– Вот, – он положил на кушетку ампулу и шприц.

– Спасибо, – посмотрев ему в глаза, поблагодарила я. – Было приятно познакомиться, – я намекнула ему, что пора прощаться. Его движение было быстрым и неожиданным – я ощутила укол. Лёгкое головокружение – и я падаю назад в руки Льёта. – Что ты сделал? – бормочу я заплетающимся языком. Кто-то вошел в операционную, не клиника, а проходной двор. Льёт переводит взгляд с меня на вошедшего, я вижу, что он что-то говорит, но не слышу ни звука.

Меня поднимают в воздух, я вижу, как мелькает потолок клиники, стараюсь не уснуть, но в какой-то момент мои глаза закрываются.

Сладко потянувшись, я натянула до подбородка мягкое, почти невесомое одеяло. Незнакомый хруст постельного белья меня насторожил, и я замедлилась в привычном ритуале просыпания. В моём доме подобной роскоши нет, у меня просто нет на это ни времени, ни желания. Максимум, на что я способна, это вынуть вещи из сушилки и запихнуть их в шкаф. Именно запихнуть, и никак иначе. Да, это мой страшный секрет. Я ненавижу раскладывать бельё, гладить его или вообще что-то с ним делать. Это убийственно скучно, и я не хочу тратить время на такую глупость, как глажка белья.

Запах, витавший вокруг меня, также был мне незнаком. Воздух казался сладким. Не приторно сладким, как ванильный освежитель, а как тропический лес после дождя. Повернувшись на бок, я всхлипнула от резкой тянущей боли и всё вспомнила. Нога, волки, двое странных мужчин, укол. На этой мысли я резко села – и упала обратно в облако подушек. Болело всё, даже кончики волос, которые почему-то были распущены. Осмотревшись по сторонам, я запаниковала.

Всё вокруг меня было незнакомым и странным, словно из другого века. Подняв глаза к потолку, я обнаружила, что лежу под балдахином из парчи, и запаниковала ещё больше. Откинув одеяла, осмотрела себя. Я была одета в длинную белоснежную сорочку из тонкой ткани. Широкие длинные рукава, на концах затянутые узкими лентами с рюшами, изящно обрамляли мои запястья. И всюду кружево, кружево. Тонкое, пронизанное светом, как паутина.

– Что за чёрт! – пробубнила я себе под нос.

Приподнявшись на локтях, сморщилась от прокатившейся по телу боли и заставила себя сесть. Комната, несмотря на три больших окна, из которых лился неяркий свет то ли позднего вечера, то ли раннего утра, выглядела сумрачной. Тяжёлые шторы лежали шлейфом на тёмном паркетном полу. Огромный камин, холодный и пустой, украшенный кованой решёткой, чернел мрамором и завораживал своей необъятностью. У камина стояла пара кресел с высокими спинками, обитыми чёрным бархатом с золотыми гвоздиками, и ножками в виде львиных лап. На стенах висели картины с изображением моря, леса и гор в массивных деревянных рамах. Всё вокруг пахло стариной, но не пыльной и забытой, а ухоженной и дорогой. Казалось, как только мои ноги коснутся пола, в комнату вбегут служанки, начнут причёсывать меня и наряжать в кринолин. Это точно сон, я в жизни не видела ничего подобного и не была в таких местах.