Тени холодного солнца - страница 22

– Ну и что? Ты же сам мне говорил, помнишь, когда мне было шесть лет и меня, до смерти, напугали эти глупые служанки рассказав, в первый раз ужасную легенду нашего замка? Помнится, ты тогда сказал что чудес не бывает, и всем чудесам надо искать реальное и научное объяснение, – произнесла Анна-Мария весьма назидательным тоном.

– Да я помню, – вздохнул Граф. Я рассказал тебе что старый граф Генрих фон Траумберг, разгневавшись на своего сына Вильгельма, проклял его, лишил наследства и даже приказал художнику закрасить его изображение на семейном портрете. Это исторический факт. Но прохвост художник использовал для этого самую дешёвую и некачественную краску. Со временем эта краска отслоилось и изображение проклятого графского сына вновь явилось миру. Это и напугало суеверных слуг, послужив основой для легенды о пробуждающимся вампире. Чтобы не пугать слуг, открывшуюся фигуру, пришлось снова закрасить. Так я тебе всё объяснил. А что, по твоему, я мог рассказать крошечной шестилетней малышке, трясущейся от страха и ревущей в три ручья.

– Так ты меня обманывал? – с многозначительной улыбкой спросила Анна-Мария. – Нехорошо, папочка!

– Да нет же, Cолнце моё! Просто это единственное объяснение которое я, в то время для себя придумал. Я никогда не верил во всю эту… мистику: ни в ведьм, ни в вампиров. Но из рассказов слуг, что я слышал в детстве, последний раз он появлялся на портрете пятьдесят лет назад. Мой отец, твой дед, граф Рудольф, тоже не верил в легенду замка, но как только это произошло, сразу же отправил нас с сёстрами и матерью в Вену.

– Тогда ты вообще ничего не можешь помнить, если был в Вене.

– Я помню, что в день перед нашим отъездом, в замке царил ужас и паника, такие же как сейчас. И знаю что тогда последовала целая чреда загадочных смертей. Несколько человек умерло в замке и с десяток в деревне. Официально это посчитали неизвестной эпидемией.

– И что? Теперь когда я стала взрослой, ты мне предлагаешь всерьёз поверить в эти бредни, и бояться некого, давно умершего, нашего предка. Про/клятого пращура, который пьёт кровь по ночам и обитает в портрете? Здорово! Мертвец сходящий с холста раз в тридцать или пятьдесят лет.

– Я не призываю тебя верить во что- либо подобное, радость моя, только прошу, пожалуйста, погости пару месяцев у своей тётушки. Уверяю, что время пролетит очень быстро.

– Никогда! – категорично отрезала Анна-Мария.

– Но почему?! – задохнулся от негодования её отец. Казалось что граф из последних сил сдерживает в груди вопль отчаяния.

– А потому, папочка, что если перед нами предстаёт неизвестная тайна, мы должны не убегать от неё, а исследовать. – Издав стон, граф опустился в кресло подобно совершенно обессиленному человеку. Непослушание его дочери превосходило все мыслимые границы. – Или ты считаешь что если я девушка, то обязана быть слабой и беззащитной? Интересно что бы на это ответила Жорж Санд?

– Боже мой! Анна Мария, ну при чём здесь Жорж Санд? – вспылил граф. Она уже глубокая старуха, а в молодости была грубой и вульгарной женщиной с мужеподобными замашками. Недаром выбрала себе мужской псевдоним. Она даже сигары курила, притом безостановочно. Дочка, ты нашла себе неудачный пример для подражания.

– Ах вот ты как! – вспыхнула девушка. – В твоих словах, отец, я слышу один лишь мужской шовинизм. Вам важно как женщина выглядит снаружи, и совершенно безразлично то что у неё внутри. Ну а уж, если женщина носит брюки или курит сигары, то есть нарушает установленные, вашим мужским деспотизмом, для неё правила – то вы и вовсе готовы обвинить бедную женщину во всех смертных грехах. – С этими словами она подошла к книжному шкафу, покопалась там, и сняла с полки какую-то небольшую книжку.