Странный случай произошедший на Крумловском вокзале. История рассказанная пьяницей Гансом. Ночёвка в деревне без названия
Неприятности начались сразу по прибытии нашего поезда на Крумловский вокзал. Уже вечерело. Бедняга Алоис, выгружая наши вещи из вагона, уронил себе на ногу тяжеленный чемодан датчанина. Очень хорошо что сам Струэнзе был ещё в купе и не мог слышать омерзительную фразу про датского содомита, что процедил сквозь зубы мой денщик. Коротко размахнувшись я ударил его в челюсть.
Ох, не люблю я, совсем не люблю такие дела! Но люди низкого происхождения должны иметь абсолютно точное представление о границах дозволенного. Ударил слегка, так сказать, для порядка, но видно опять не рассчитал силу. Несчастный Алоис охнул и растянулся на земле среди чемоданов.
– Ну наконец-то можно размять ноги, – Струэнзе спрыгнул на перрон и сделал несколько шагов, потягиваясь и хрустя суставами.
– Стоять! Раздался грубый окрик, и в грудь датчанина сразу нацелились два ружейных ствола. Это был, невесть откуда взявшийся военный патруль. С непонятным, мстительным удовольствием, я заметил какой глупый вид приобретает физиономия славного парня Олава Христиана, когда его застают врасплох. Но и лица патрульных выражали самое тупое удивление. Маленький толстый фельдфебель с пышными усами и двое солдат, таращились на белобрысого очкарика одетого в форму датской королевской армии.
Увидеть живого врага здесь, в глухом тылу, преспокойно, при полном параде, разгуливающим по перрону, такое точно не укладывалось в их головах. Рассмеявшись я направился к ним.
– Что, фельдфебель, вас можно поздравить, взяли в плен живого датчанина? – спросил я, давясь от смеха.
– Так точно, господин капитан! – громко отрапортовал фельдфебель, вытянувшись во весь свой небольшой рост и отдавая честь. – Не иначе как лазутчик, – добавил он почти шёпотом.
– Людвиг, какого чёрта… ну объясните им, хватит ломать комедию, – взмолился Струэнзе.
– Ладно, фельдфебель, всё в порядке, – сказал я, вдоволь посмеявшись. – Этого лейтенанта, я лично, взял в плен две недели назад. Он освобожден под честное слово и мою ответственность, о чём имеется соответствующее предписание. – Вынув из кармана документ я продемонстрировал его фельдфебелю.
– А.., ну раз так… Тогда оно понятно, – тупо пробормотал старый служака.
– Благодарю вас за службу, – похлопал я его по плечу.
– Кровь и жизнь за Габсбургов! За Австрию, единую, неделимую, великую! – Высокопарно выкрикнул верный служака, выпучив глаза и щёлкнув каблуками. Потом махнул солдатам, и конвой двинулся дальше.
– И много у вас таких твердолобых патриотов? – ядовито усмехнулся датчанин. – Думаю что пока в вашей армии полно таких маленьких усачей, монарший престол может быть спокоен.
– Дорогой господин Струэнзе, если-бы в вашей датскойармии было поменьше таких интеллектуалов как вы, и побольше простых, преданных служак как он, то наверное вы бы не проиграли столь постыдно. – Ответил я ему, довольно зло.
