Тени Королевской впадины - страница 36

Вошла пожилая женщина с простым русским лицом, принесла две чашки грузинского чая. Это было очень кстати – Берию после дороги мучила жажда.

– Чем порадуешь, Лаврентий? – вскользь бросил Сталин, не спеша набивая трубку.

– Работы много, Иосиф Виссарионович.

– Знаю, знаю твою работу, Лаврентий, – заметил Сталин, и в словах его Берии почудилась насмешливость, заставившая насторожиться.

Впрочем, уже через несколько минут разговора он безошибочным чутьем, которое выработалось многими годами, понял, что на этот раз ничего существенного на него у Сталина не имеется – так, может быть, пустяки, пара-тройка анонимок. Его предположение подтвердилось, когда Сталин дал ему прочитать несколько писем, прошедших сквозь фильтры секретариата, ежедневно разбирающего вороха почты со всех концов страны.

– Я чист перед тобой, Иосиф Виссарионович, – растягивая слова, произнес Берия. И добавил, кивнув на листки, лежащие между ними на чайном столе: – Это все происки врагов.

– Врагов у нас хватает, – согласился Сталин, сильнее пыхнув трубкой. И это коротенькое «нас» окончательно привело Берию в хорошее расположение духа. Он давно уже научился понимать Хозяина с полунамека.

– У меня для тебя добрая весть, Иосиф Виссарионович, – выдержав паузу, сказал Берия.

– Люблю добрые вести. Честно говоря, начал отвыкать от них. – Сталин вынул изо рта трубку и приготовился слушать.

– Удалось получить информацию из глубокого немецкого тыла, со Свинемюнде…

– О новых ОВ? – с живостью перебил Сталин, и желтые глаза его блеснули.

– Да.

– Отличный подарок, – разгладил Сталин усы. Он не спросил, чья это заслуга.

– Что-то Поскребышева не видно?

– У него поручение в Москве. А насчет врагов – все верно, они не унимаются, – повторил Сталин, повинуясь какому-то ходу своей мысли.

– Это так, – подхватил Берия. – У меня накапливается материал на таких людей, что, когда ты получишь его, очень удивишься, Иосиф Виссарионович.

Сталин ухмыльнулся в усы:

– Может, ты и на меня компромат собираешь, а, Лаврентий?

Вместо ответа Берия прижал руки к груди, дав понять, сколь невероятно и кощунственно такое предположение.

Заметив, как Сталин мельком глянул на настенные часы, Берия поднялся, догадавшись, что рассиживаться нечего.

Рамиро Рамирес вставал рано. Это уже вошло в привычку. Осторожно, стараясь не разбудить жену, выскальзывал из-под одеяла, шел на цыпочках на кухню и там наскоро что-нибудь проглатывал. Затем на часок отправлялся побродить, «зарядиться бодростью перед работой», как он сам говорил. Чаще всего Рамиро шел к морю, иногда забредал в порт, где у него было множество знакомых среди докеров.

Сейчас около пяти, Люсию нужно будить в шесть, чтобы она не опоздала на табачную фабрику.

Рамиро прикрыл за собой калитку и, насвистывая, двинулся по каменистой дороге.

Песок и ноздреватые камни приятно холодили босые ноги. Говорят, эти камни вулканического происхождения. Во всяком случае, Рамиро свято верил в это. Он даже стихи сочинил:

Заканчивались они так:

Стихи эти Рамиро положил на музыку, и песенку некоторое время распевали, до тех пор пока губернатор не запретил ее, опираясь на «законы военного времени».

После этого Рамиро сочинил песенку о губернаторе, которая едва не стоила ему свободы. Несколько недель ему приходилось скрываться в порту, прячась в пакгаузах, между тюков с товарами…