Я не разделял ее уверенности.
– А раны на груди убитого? Какого они размера?
– Довольно большие.
– От меча?
– Возможно. – Кэт поглядела мне прямо в глаза; в сиянии свечей ее кожа казалась золотистой. – Я насчитала не меньше полудюжины.
– И что с того?
– Разве одной недостаточно? – спросила Кэт. – Или двух, чтобы уж наверняка? Такое чувство, будто…
– Убийца ненавидел жертву? На мужчину напал безумец?
Кэт отпила маленький глоток вина.
– А может, и то и другое сразу.
– Не понимаю, что заставило преступника спрятать тело на месте строительства, – продолжил я. – Он ведь наверняка понимал, что тело быстро обнаружат.
– Может быть, преступник и впрямь душевнобольной. Или убийца запаниковал. Да и как бы то ни было, не мог же этот человек протащить труп по улицам и остаться незамеченным даже в ночной час.
– Может, у вас есть что-нибудь еще? Важна любая мелочь. Чтобы помочь вам, я должен знать все.
Кэт принесла с собой сумку. Пододвинув ее поближе, она вытащила маленький сверток. Развернув его, Кэт выложила на стол мужскую туфлю.
– Ее нашли у мусорной кучи, где лежало тело. – Кэт подтолкнула туфлю ко мне. – Не знала, говорить ли о ней вам. Мое дело – разобраться с Рашем, а не искать убийцу. Видимо, туфлю они с констеблем не заметили.
– Это обувь жертвы?
– Скорее всего, да. Непохоже, чтобы она пролежала во дворе долго. Полагаю, туфля французская, к тому же настолько заношенная, что едва не разваливается. Однако при покупке хозяин наверняка отдал за такую обувь немалые деньги.
– Кто-нибудь видел рядом с богадельней француза?
– Не знаю. Бреннан говорит, что к дочери Хадграфта ходит учитель французского, но я ни разу не встречала его. Может быть, он даже не иностранец. Кроме того, убитый мог купить уже ношеные туфли. Да и вообще, в наше время раздобыть французскую обувь в Лондоне ненамного труднее, чем в Париже. – Тут Кэт протянула Марвуду скомканный листок. – Это я нашла внутри туфли. Видимо, хозяин напихал в прохудившуюся обувь бумаги, чтобы не промочить ноги.
Кэт пододвинула ко мне обрывок записки: «…арадж, „Лебедь“, у Холборнского моста». Буквы были выведены так коряво, словно их писал ребенок.
– Госпожа Фарадж сдает комнаты внаем в Свон-Ярде, – продолжила Кэт. – Знаете, что такое «Лебедь»? Большая таверна возле моста. Оттуда ходит один из дилижансов до Оксфорда.
– Вы там бывали?
– Мы с Бреннаном наведались туда сегодня во второй половине дня. Одного из жильцов никто не видел с вечера субботы. Возраста он подходящего, к тому же носит парик, как и убитый. Его фамилия Айрдейл.
– Кто он такой? Чем занимается?
Кэт запнулась.
– Больше мне об этом человеке ничего не известно. Кроме того, что в субботу вечером в Свон-Ярд приходили двое мужчин и спрашивали его.
– Думаете, это были его убийцы?
– Ничего я не думаю. – Тут Кэт повысила голос. – И не хочу думать! Мое дело – строить богадельню.
На следующее утро мы с Сэмом нашли на Стрэнде наемный экипаж. Через Ковент-Гарден мы ехали черепашьим шагом. Наш путь лежал мимо Генриетта-стрит. Отдернув занавеску, я устремил взгляд на дом под знаком розы – тот самый, где жила и работала Кэт. Однако смотреть было не на что – в окнах ни одного лица, ни Кэт, ни кого-либо другого. Только привратник Фибс грелся на солнышке у двери. Меня он не заметил.
Колеса стучали по булыжникам. Из-за многочисленных заторов продвигались мы с Сэмом медленно, вдобавок от экипажей вокруг было столько шума, что попытки завести разговор не имели смысла. Как только стало потише, я объяснил Сэму, что нам нужно что-нибудь разузнать о некоем Айрдейле.
