Вытираю ладонями слёзы, чувствуя, что делаю ещё хуже.
– Мне нужно помыться, – слышу свой голос будто со стороны. Он пресный. Безжизненный.
– Конечно, – она учтиво кивает, вытирая уже свои слёзы.
Тёплая вода не приносит спасительного облегчения. Лишь заставляет шипеть от каждой своей капли. Кое-как намыливаю тело, стараясь отключить чувства.
Думай о хорошем. О дочери. О мужчине любимом.
Влад… Как же тебя не хватает. Ты не позволил бы этому случиться. Ты защитил бы меня и дочь. Если бы только простил.
Я грязная. Мерзкая. Недостойная. Шлюха.
– Садись, деточка, я всё сделаю, – женщина сочувственно кивает.
Я присаживаюсь на кровать и молча снимаю халат. Абсолютно голая и беззащитная. Но она уже всё видела, нет смысла прятаться.
– Я обработаю хорошей мазью, – она осторожно касается меня.
Кожу приятно холодит крем и я облегченно выдыхаю. На этот короткий миг я не чувствую боли.
Она заканчивает процедуру и подаёт мне мягкий комплект для сна. Я одеваюсь и слышу, как хныкает в соседней комнате дочь.
– Я принесу, Евочка, сиди, – Елена Львовна спешит к Лике.
– Привет, моя птичка, ты проснулась покушать? – я воркую к дочери, прижимая любимое тельце к себе.
– Мама, – она касается руками моих волос и, словно чувствуя мою боль, проводит пальчиками под глазами, вытирая воображаемые слёзы.
– Да, моя хорошая, я соскучилась по тебе. Будешь кушать? – она радостно взвизгивает и хватается ручками за мою майку, пытаясь освободить грудь.
Как при такой жизни у меня прибывает молоко, я не знаю. Но этот процесс успокаивает нас обеих. Лика жадно сминает грудь, причмокивая и я расслабляюсь впервые за целый день. Глажу и чешу спинку, Лика ерзает, принимая удобное положение.
Киваю няне, чтобы шла отдыхать.
Сегодня я не смогу заснуть.
– Доброе утро, Елена Львовна. Кофе? Чай?
– Доброе утро, Ева Викторовна. Я приготовлю, сидите.
– Можно просто Ева. Вы няня, а не домработница. Присаживайтесь.
Неловкость зашкаливает. За ночь я немного пришла в себя и даже несколько часов вздремнула.
Благо, Лику я кормлю грудью только ночью. Поэтому с утра решаю позволить себе чашечку кофе.
Малышка у меня Соня ещё та, поэтому в семь утра мы можем спокойно обсудить вчерашнюю ситуацию. Елена женщина тактичная, первой разговор не заводит. Но я вижу, с какой тревогой она смотрит на меня.
Подаю ароматный напиток и молочный шоколад. Устраиваюсь на удобном диване, вдыхая такой любимый аромат. Делаю глоток и прикрываю глаза от удовольствия. Можно представить, что вчера ничего не случилось. Если не учитывать боль по всему телу, то, пожалуй, я так бы и подумала. Такой себе контраст ночи и утра.
– Елена Львовна, я хочу обсудить вчерашнее. – она кивает, отпивая кофе, – Я благодарна вам за поддержку, за то, что остались на ночь. Спасибо огромное, правда. Но я хочу попросить вас никому не рассказывать о том, что случилось.
– Евочка, я никому не имею права говорить, без твоего согласия. Но это ведь ужасно! Что происходит?
– Я не могу это остановить. Пока не могу. Иначе пострадает моя дочь и любимый мужчина. Это всё, что я могу рассказать вам, простите.
– Это случилось не впервые? – она с тревогой ждёт ответа.
– К сожалению.
– Неужели ничего нельзя сделать, Ева? Как же так? Что за зверь тебя изводит?
Я смотрю на неё и не знаю, что говорить. Мне жаль, что она стала свидетелем того, какая я слабачка, но я не могу это изменить и благодарна, что она проявила сочувствие.
