Тени в переулке (сборник) - страница 28

Он сразу же взял надо мной шефство, повел в кабинет, показал модели паровозов и одну даже подарил мне. Потом мы пошли гулять, и он рассказывал о замечательных людях, живущих по соседству.

В конце просеки стояла обычная дачка со сплошной застекленной башенкой.

– А это знаменитый дом. В нем зимой восемнадцатого года прятался самый опасный московский бандит Сабан.

Почему-то я запомнил это странное имя.

Время уничтожило сокольнические дачи, вместо них построили безликие дома-коробки. Навсегда исчезли из моей жизни веселая мамина подруга и ее отец.

Только модель старого пузатого паровозика, стоявшая много лет на книжной полке, напоминала о чудесном осеннем дне в сокольнической роще. И глядя на нее, я вспоминал дом с башенкой и странное имя московского бандита.

Жизнь прилично помотала меня и выбросила в журналистику. И настал день, когда в архиве я листал дело банды Сафонова Николая Михайловича по кличке Сабан.

История – область довольно темная. Знакомясь со старыми документами, я никак не мог понять: кто же все-таки уничтожил эту опасную преступную группировку? Уголовная секция МЧК во главе с Федором Мартыновым или Московская уголовно-разыскная милиция, которой командовал бывший матрос Александр Трепалов.

Документы этих уважаемых организаций, занимавшихся борьбой с бандитизмом, были практически идентичны, словно списаны друг у друга. Как я уже говорил, в те далекие годы зародился антагонизм между сыскарями и чекистами.

Но чем внимательнее изучал я тот период криминальной истории России, тем больше убеждался, что большинство банд помогли ликвидировать криминалисты из Московской сыскной полиции, состоявшие на службе как в уголовном розыске, так и в ЧК.

В архивных материалах практически ничего не было о том, кто такой знаменитый Сабан. Только несколько фотографий, на которых запечатлен человек с бритым актерским лицом.

В воспоминаниях о знаменитом русском трагике Мамонте Дальском я прочел интересную историю. Великий артист решил сделать своей сценой всю Россию. После Февральской революции он оставил театр и подался в анархисты, постепенно скатываясь к элементарной уголовщине.

Дальский был жуир, гуляка и картежник. Постоянно держал в «Метрополе» номер, где шли бешеные кутежи и карточная игра «по-крупному».

Однажды Мамонт здорово проигрался. Он даже поставил на кон золотую лиру с бриллиантами, которую всегда носил в петлице визитки. Лиру эту преподнес ему на бенефисе известнейший нефтепромышленник Манташов.

Выиграл эту красоту Сабан. С тех пор он постоянно носил ее на пиджаке.

Начальник Санкт-Петербургской сыскной полиции статский советник Филиппов в одном из докладов писал, что «Николай Сафонов (Сабан) при знакомстве пользуется визитными карточками на имя артиста Императорских театров и вообще имеет склонность к Мельпомене».

Но, судя по документам все той же сыскной полиции, Сабан, несмотря на столь возвышенное увлечение, отличался особой жестокостью при налетах.

Последний раз он загремел на десять лет каторжных работ в 1915 году. Так что, если бы не Февральская революция, звенел бы он кандалами до двадцать пятого года. Но бывший присяжный поверенный, то бишь адвокат, Александр Федорович Керенский, став министром-председателем, объявил всеобщую амнистию.

Удивительное дело. Человек, полжизни проведший в уголовных процессах, не понаслышке знавший, кто такой русский уркаган, милует своим распоряжением «заблудших детей новой России».