– Вон! – загремел Брюзга.
Размазня потащился к выходу, хныча и роняя сопли. Тарик смотрел на него безо всякого сочувствия: ни бельмеса в самом простом лекционе, зато благодаря папенькиным денежкам полную грудь золотых сов нахватал, жирдяй! Последствия печальные: исключенному Школяру уже не получить бесплатно Грамоту Подмастерья, папаше придется выложить за нее большие деньги – а значит, он уже самостоятельно выпорет отпрыска так, что школярская порка покажется нежной лаской. Тарик имел все основания гордиться собой: вот уже год его пороли в Школариуме исключительно за проказы, и то когда он бывал неопровержимо уличен (а такое с битым Школяром случается раз через пять на шестой, если не реже), – а это только прибавляет уважения в глазах соучеников…
Удар гонга! И голос служителя:
– Тарикер Кунар, Шестой Школариум!
Не стоило, конечно, врать, что к кругу Тарик шагал без малейшего волнения, но и никакого трепета, свойственного нерадивым, не испытывал – как-никак четыре заслуженных золотых совы и пятое испытание. И все равно нет такого Школяра, который совсем не волновался бы…
Быстро перебрав совершенно одинаковые фишки (иные хвастают, будто умеют на ощупь определять знаки лекционов и не брать те, которые знают хуже, – но ведь врут), Тарик вынул первую попавшуюся и, не заглядывая в нее согласно строгим предписаниям, показал Наставникам, потом положил перед Брюзгой гладкой стороной вверх.
– Итак… – протянул Брюзга. – Устройство жизни…
Тарик возликовал про себя – уж тут-то он в грязь лицом не ударит…
– А расскажи-ка, Школяр… – начал Брюзга с умышленной расстановочкой. – На чем зиждется жизнь королевства?
Вот уж нисколечко не встревожил! Набрав побольше воздуха в грудь, Тарик громко заговорил без малейшей запинки:
– Жизнь славного королевства Арелат зиждется на устроении, каковое следует сравнить с пирамидой – самым прочным сооружением человеческих рук. В самом низу располагаются землеробы, как то: землеробы кабальные, землеробы с повинностями и землеробы вольные. Статусы их имеют различия, как то…
– Вижу, знаешь, – поднял ладонь Брюзга, переслушавший на своем веку, надо полагать, неисчислимое множество таких ответов. – Далее?
– Выше пребывают Цеховые со множеством Цехов. Нет градского, не входящего в цех. Перечень цехов…
– Вижу, знаешь. Далее.
Проехало! Вот в перечислении Цехов согласно букворяду Тарик мог и пару раз напутать – очень уж их много, – и это непременно повлияло бы на цвет совы…
–Выше помещаются Купцы и Денежные[8]. Над ними – почтенные собрания тех мозгомудрых, кто трудится исключительно напряжением ума, а не руками. Как то: Книжники, Анжинеры, Лекари…
– Вижу, знаешь. Далее.
– Выше пребывают благородные Дворяне, не имеющие титулов. Над ними – Дворяне титулованные, и на самой вершине – светлое величество король с фамилией.
Он помолчал. Как и ожидал, последовал не лишенный вкрадчивости вопрос:
– А выше?
Тоже не мозголомка!
– Выше, в неизреченной высоте, – Создатель наш, Творец всего сущего, живого и неживого, разумного и неразумного, растущего, бегающего и ходящего…
Он долго еще излагал Учение, не забыл упомянуть, что Служители Создателя, из каких бы ни происходили, приравнены к благородным нетитулованным Дворянам. На сей раз Брюзга его не прерывал – какие могут быть прерывания, когда излагается Учение?
– Ну что же… – заключил Брюзга. – В твоем Школариуме, я погляжу, дело поставлено лучше, чем в иных некоторых, к коим мы еще присмотримся пристально… Будут ли вопросы, собратья?
