– Когда в Кальпурре восходит солнце, – продолжал факир, – спящие в росе цветы раскрывают бутоны и начинают тихо-тихо переговариваться. Одни – пёстрые, с оранжевыми лепестками – рассказывают о том, что им приснилось за прошедшую ночь; другие – с лазоревыми лепестками – стараются объяснить смысл этих снов. Если встать рано-рано, на заре, то можно услышать их шёпот.
– А что снится цветам? – спросила какая-то девчушка.
– Понятия не имею, – развёл большими ладонями факир. – Я по утрам сплю долго, и заставить меня в такую рань слушать разговоры цветов – самая бредовая затея на свете! Ночь – вот моя стихия. Когда вы, детишки, сладко сопите в кроватках, наступает время чудес, открываются тайны, увидеть которые в другое время невозможно…
– И что же происходит в Кальпурре по ночам? – подал голос Марко. Детская болтовня чуть стихла, некоторые из ребят, наконец, заметили, что среди них сидят особы королевских кровей, а некоторым просто до жути хотелось узнать про ночные тайны Кальпурры. Факир для пущего эффекта вылупился, сверкая глазными яблоками, такими же белоснежными на его чёрном лице, что и улыбка, и заговорил:
– Стоит миске луны расплескать свой молочный свет вдоль побережья, где ночные волны тихо лижут песок, как на берег выходят звери: барсы, мантикоры, жирафы, козероги, – бесшумно ступая, они подходят к воде, и каждый из них держит в пасти драгоценный камень, сияющий, точно звезда.
Марко незаметно скосился на Лауру и увидел, что рот её приоткрыт, и она восторженно ловит каждое слово удивительного факира.
– Повинуясь неведомому зову то ли луны, то ли моря – они встают вдоль берега бок о бок. Издали самоцветы в их пастях кажутся единым сверкающим ожерельем. Будто созвездие Нагини спустилось с ночных небес и опоясало берега своим длинным хвостом. Усталые мореходы, потерявшиеся в тёмных водах, видят эту мерцающую гирлянду огней, сердца их отогреваются от уныния, и они плывут к нашим берегам. И если посмотреть в тот момент на спящий диск земли с высоты полёта птицы, то в кромешной тьме увидишь, как сияют, многоцветно переливаясь, очертания Кальпурры…
– Откуда вы знаете, как оно всё выглядит с такой-то высотищи? – крикнул мальчишка рядом с рассказчиком. Факир обернулся и грозно насупился, так что парень чуть отпрянул, наткнулся на локти приятелей и замер. Факир несколько мгновений изучал пострела, а потом его брови взлетели вверх, и он развёл руками:
– Очевидно же. Летающий ковёр.
– Вы летали на ковре-самолёте?!
– У каждого в Кальпурре, кто танцует с огнём, есть ковёр-самолёт.
– Почему же вы не прилетели на коврах, а приплыли на лодке?
Факир вдруг выбросил обе ручищи вперёд, схватил дерзкого паренька, взлохматил шевелюру и раскатисто расхохотался.
– У вас тут слишком много острых шпилей на крышах, малявка! Летающий ковёр – шутка ценная, порвёшь – простую заплату уже не поставишь! В следующий раз прилетим, а ты пока придумай нам удобную площадку для приземления, ха-ха-ха!
– А когда корабли плывут к берегу, на огонь драгоценных камней, – услышал вдруг Марко голосок Лауры, и внутри у него всё затрепетало, – разве волшебные звери не нападают на моряков и не рвут их на части, когда те высаживаются?
Улыбка на кофейном лице чуть погасла. Факир продолжал улыбаться, но уже не обнажал крупных белых зубов. Он долго и пристально смотрел на принцессу Млена, не произнося ни слова. Вокруг всё смолкло, угомонились дети, затихли фейерверки в небе, только урчал огонь в масляных чашах.
