– Ты опять устраивал в носовых проходах свои спринтерские состязания? Я сколько раз тебе говорил, что твой бег раздражает слизистые поверхности носа. К чему это приводит?
– Ответной реакции в виде чиха нашего хозяина, – виновато ответил Тео.
– Правильно. Тогда почему ты опять бегаешь как угорелый?
– Но я люблю бегать, – оправдывался Тео.
– И ты, конечно же, не смазывал свои жгутики слизью?! Для чего это нужно делать? Напомни мне, пожалуйста.
– Для того, чтобы не раздражать слизистую носоглотки нашего хозяина.
– Совершенно верно. Ты всё знаешь, но делаешь по-своему. Почему?
– Слизь не даёт мне развить нужную мне скорость. Она тормозит мои движения.
– Тормозит – это правда, но неужели нельзя бегать немного помедленнее?! У нас, в носоглотке, соревнования не намечаются. Я их запретил.
– Я знаю. Но я хочу быть первым во всём.
– Серьёзный довод. Всё. Об этом потом поговорим. Сейчас вот что. Ты пока оставайся на месте и никуда не убегай. Запомни: не общайся со злостными бактериями. Они недолюбливают Верховный Центр микромира, а меня в первую очередь. Ты понял? Жди моего звонка. Я вытащу тебя оттуда.
– Да, я понял, отец.
– Бионтыч!
– Да, я здесь!
– Обеспечьте безопасность моему сыну.
– Хорошо.
– Всё. До связи.
– До связи, – ответили Тео и Темос вместе с дядей Бионтычем, который переживал, наверное, больше всех.
После разговора с Эшерихом, он сидел задумчивый и обеспокоенный грядущими событиями, которые невозможно было предсказать и отменить. Он хорошо знал и понимал, что Эшерих может устроить проверку в любом месте, куда бы его не направили. А тут ему на голову прилетел его неугомонный сын со своим другом. Старому микробу сейчас очень хотелось покоя в своей округе и хрустящих без усилителей вкуса лепестков перхоти хозяина Игната Захаровича, человека из богемы.
Сам Игнат Захарович тем временем в знак поддержки своего исключительного имиджа, а также друзей по цеху, стал частенько нюхать порошки с наркотическим эффектом. Образ жизни артиста давно подталкивал его сделать популярный и предсказуемый шаг. Тонкая творческая натура артиста долго искала себе отдушину и новых ярких впечатлений. И он наконец-то нашёл то, чего ему необъяснимо недоставало. Теперь он наклонился над столом и втянул в свои ноздри полосы с белым порошком. При этом он не забывал повторять вслух: «Три полоски для Золушки».
Когда великий Эшерих вернулся из командировки в носоглотку Игната Захаровича, то он увидел её засыпанную белым блестящим порошком. Он только недавно поговорил со своим сыном по телефону и хотел подготовить носоглотку к его возвращению. Весь музыкальный оркестр под руководством Аристарха Юрьевича находился в белом плену мельчайших частиц.
Господин Унисон, дирижёр оркестра классической музыки, стряхнул с себя белый порошок, постучал белковой дирижёрской палочкой по парапету и стал играть микрос – запрещённую музыку в микромире. Публика в лице уборщицы Хламидии Петровны восторженно хлопала в жгутики. Когда оркестр доиграл музыкальную композицию, Аристарх Юрьевич взялся за голову и присел на стул.
– Я уже за свою жизнь столько носоглоток поменял, но я всё равно не могу вспомнить, где мне давали свободно заниматься моей музыкой. Люди очень часто срывали мои выступления своими не поддающимися логике выходками. То им захочется среди ночи водки, горячего чаю и чего-нибудь ещё.
Его лицо выражало безысходность. Он говорил, но было видно, что его мысли сейчас находятся где-то далеко.
