Почувствовав, что в груди у него все сжимается, Богдан вскочил с кровати, подошел к окну и распахнул его, жадно вздыхая вечерний августовский воздух. Легче не становилось, и он, накинув халат, быстрыми шагами направился в комнату Валентины.
Женщина лежала в кровати и читала книгу, но увидев мужа, вскочила:
— Что? Плохо?
— Да. Дай мне что-то. Что я там пил.
Она засуетилась, забегала по комнате, сначала протянула на ладони одну таблетку:
— Глотай!
Через секунду другую:
— Эту под язык!
А потом слезы брызнули из глаз, и она попросила:
— Давай Жене позвоним!
Богдан присел к ней на кровать:
— Позвоним… Если через пару минут не станет легче.
Но его отпустило очень быстро. Валентина довела Богдана до его комнаты, уложила в постель и попросила:
— Можно я эту ночь побуду с тобой?
Богдану не хотелось этого, но отказать он не смог. К тому же мужчина боялся, что ему снова станет плохо и он не сможет добежать до спальни Валентины, чтобы попросить о помощи.
Они легли в постель, как самые обычные супруги, которые прожили в браке много-много лет, и Богдан думал, что не уснет рядом с чужой женщиной, но его быстро сморило под собственное обещание: «Завтра я во всем разберусь. А сейчас надо успокоиться и уснуть».
Утром легче не стало. В душе как будто свинец разлили, злость разъедала Богдана как ржавчина железо.
Он ведь так ее любил! А у нее любовник, и она от него беременна. Из-за нее погибли он и еще четыре человека!Нет, так он этого не оставит! Сейчас у него есть и средства, и возможности. Он накажет эту маленькую дрянь!
От мыслей, что он причинит ей боль, становилось чуть легче, но где-то глубоко внутри Богдан понимал, что и сам будет страдать, если Олесе будет плохо.
Вот такая вот жестокая эта любовь: и придушить хочется, а не можешь, потому что жалко.
Но этого Андрея надо наказать, и это даже не обсуждается. Любовнику она надоела, и он решил от нее отделаться? Если от Олеси он и сможет избавиться, то от Богдана точно нет.
— Принести завтрак в постель? — Валентина присела на кровати, обращаясь к мужу.
— Да, только кофе не надо, у меня от него вчера весь день сердце билось как сумасшедшее. И лучше сэндвич с курицей, чем яйца всмятку.
— Хорошо, — послушно ответила женщина, свесила ноги с кровати и, уже не глядя на него, добавила: — Я понимаю, что ты наверняка не веришь мне, но я действительно очень хочу, чтобы ты поскорей поправился.
Она встала и посмотрела ему в глаза:
— Я не говорю, что это любовь, но мы с тобой прожили вместе тридцать лет и… — она сглотнула, — я безмерно благодарна тебе, что ты не отказался от Даши, хотя мог. Зачем тебе воспитывать чужого ребенка?
Богдан даже не успел подумать о том, что ей ответить, как его язык все сделал за него:
— Я люблю Дашу.
Валентина часто закивала:
— Я знаю. И вижу. Но меня ты так и не смог простить… — то ли спросила, то ли утвердительно произнесла она.
Богдан отвел глаза. С ним происходило что-то нереальное. Как будто его душа уже навсегда сплелась с телом Горячева и, хоть он и сотой доли не знал, что между супругами произошло, но сейчас, за секунду понял и даже прочувствовал предательство Валентины. Даже не зная, что она совершила! Это была какая-то подсознательная интуиция, очень сильная, больше похожая на провидение.
— Я не держу на тебя обиды, — поражаясь своим словам, ответил Богдан.
И взглянув в ее глаза, полные надежды, добавил:
