– Думаю, она меня отравила, – сообщил он ровным голосом.
Я вскочила на ноги.
– Что? Почему ты молчал? Надо было сразу сказать, сейчас я…
– Сядь Ингарра, – шепотом, но очень убедительно приказал мне Ихор, – даже когда я сам это понял было уже поздно что-либо делать. – Он раздраженно махнул рукой, пресекая мои возражения, – Слушай внимательно. Она, все время пока ты с Анеей были в городе распускала слухи про неурожай и ведьм, про то, что поле вы испортили. И как ты в лес ушла говорила, что не зря ты одна из города вернулась. Понимаешь, что это значит? Уж не знаю, чем вы её задели.
– Понимаю, – кивнула я, опускаясь на прежнее место – терпению народному пришел конец и ведьму жечь будут.
– Верно, бежать тебе надо. И быстро. На сходе, как ведьму, они не рискнут. Патруль, говорят, нынче по деревне ходит, беглого кого-то ищут, а вот в доме запереть и подпалить – запросто.
Ихор внезапно побелел и торопливо отвернулся, его вырвало. Он брезгливо вытер рот ладонью и продолжил говорить.
– У меня напротив вашего холма лодка была притоплена в камышах, аккурат под старыми мостками. На рыбалку все хотел, эх, – Ихор тоскливо вздохнул, – просмоленная она хорошо, авось не сгнила. Что касается меня, – он потянулся к кружке, – думаю все дело в полях. По бумагам они все еще мои. И деньги она ищет, думает, что с границы я много привез и спрятал, разве что землю тут не перерыла. Сколько говорил ей, что все на лечение ушло – не верит.
Он с досадой плюнул.
– Даже если я сейчас выживу, она не ограничится одной попыткой, а идти мне некуда. Да и не могу я бегать. Не реви только. Вы с Анеей мне помогали, я тоже тебе помогу. Нам на границе – Ихор сунул руку за пазуху и вытащил небольшую оловянную пуговицу и протянул мне, – нам на границе их выдавали. Это универсальный ключ, простые замки открывает. Вот только он пустой почти, раза на два осталось. Как магия в нем закончится, так он и рассыплется. Пригодится тебе. Все. Иди.
Он обессилено упал на одеяло.
Пуговица отправилась в «хранилище» к кольцу.
Из конюшни я вылетела как ошпаренная и бросилась бегом к дому.
Рядом с крыльцом, перекрывая вход в дом, ждала Гарта. В руках у нее была свеча. На шее переливались несколько рядов крупных красных бус, отбрасывая красные блики на её лицо. Чтоб ей, гадюке, сквозь землю провалиться.
– Гуляешь по ночам, травница? В темноте не страшно? – пропела она медовым голоском, обходя и меряя меня презрительным взглядом сверху вниз. Казалось, что и глаза её в темноте довольно посверкивают красным.
В ближних кустах что-то зашуршало.
– Гуляю, – улыбнулась я во все тридцать два, делая вид, что все отлично и ничего подозрительного я не замечаю. Подумаешь, кусты шуршат, эка невидаль. И осторожненько обходя Гарту двинулась в сторону крыльца. Дразнить бешеных собак резкими движениями бывает опасно для жизни, – а тебе что за дело?
За спиной послышались шаги.
– Ну гуляй, гуляй, ночь ведьмам на руку, – Гарта оскалилась в ответ не хуже меня. Она подняла свечу повыше, видимо, чтобы лучше меня видеть. И сделала шаг в сторону освободив мне прямую к дому.
– Тебе нужно что? Или ты просто поговорить пришла? – я резко метнувшись взлетела на крыльцо и проскочив в дверь задвинула засов. Уф, успела.
В дверь тут же заколотили.
– Открывай ведьма!
– Выходи!
– Зачем поле старосты испортила? Выходи отвечать!
О, оказывается не только Гарта меня у крылечка дожидалась. Судя по угрозам, что мне орут из-за двери, половина деревни собралась ведьму жечь. И все по трусливому, по –разбойничьи, из кустов. Опасались, видимо, что ведьма, то есть я, возьму да всю деревню прокляну.
