Когда он вышел из оцепенения, Иштар не было рядом. Он не слышал шороха удаляющегося ее платья, может и не было его, этого шороха. То была Иштар, и сетовать на ее манеру появляться и исчезать было не в компетенции Бильгамешу, лугаля Бабили.
Бильгамешу словно еще раз пережил момент, когда солнцеликая Иштар снизошла к нему в зиккурате, возведенном в ее честь. Всего несколько месяцев прошло, а как разительно все поменялось.
Только сейчас он обратил внимание как в утренний час, когда дворец не наполнили еще вельможи, гости и просящие, неуютно, отчужденно выглядит помещение приемного зала, не взирая на все его убранство.
Бильгамешу решил отправиться к Шаммурамат. Он прошел в жилое крыло, по коридорам с глазурированными стенами, устланные коврами с прямоугольными узорами. Стражники, опиравшиеся на высокие, в полтора человеческих роста копья, привычно кланялись ему.
Путь лугаля не был длинным, однако пока он дошел до покоев царицы, в голове его окончательно вызрело решение. О том, что сомнения его напрасны и уходить, как советовали ему Балу и Иштар, надо быстро, избегая лишних терзаний и встреч. Походка его обрела уверенность. Слуги, покорно готовые открыть перед ним любые двери дворца, были немало удивлены, когда Бильгамешу резко развернулся у высоких кедровых дверей покоев Шаммурамат и зашагал обратно, в противоположную часть дворцового комплекса.
Там он сделал наконец то, что так долго откладывал: отдал распоряжения о необходимых сборах. Бильгамешу указал, что отправится налегке, возьмет только две навьюченные лошадей. Из слуг Бильгамешу решил взять только Набу, главу телохранителей царского дома. Бильгамешу лично произвел Набу в свободного человека-мушкенума из раба-варнума несколько лет назад и сделал своим телохранителем. Набу был предан Бильгамешу без остатка. Родом он был из Урука и ничего не держало его в Бабили. О том, чем заняться в чужой стране, Бильгамешу старался не думать. Глубоко в памяти он держал разговоры с Балу, который рассказывал об обитающем на западе народе, где Бильгамешу сможет найти кров и решить свою дальнейшую судьбу.
Последний свой день Бильгамешу пожелал освободить от государственных дел, положившись на советников. К полудню однако пришло срочное донесение из цеха писцов о завершении большой словарной таблицы. Он принял гонца, понимая, что не дойдет уже до Илишу. Мысли о словаре и записях снова принесли волну гнева и опустошенности. Почему, кому должен он оставить цветущий свой край? Что и кто ждет его на чужбине? Вслед за этим вернулись мысли о Шаммурамат. Ее, свою вожделенную царицу он, также как и родину, вынужден покинуть. Он должен был дойти до царицы. Пусть будет ему горько и больно, но уйти не попрощавшись было совершенно невыносимо.
На волне возмущения, он отдал несколько казенных приказов. Принял одно обращение. О восстании в Бит-Замани, где крестьяне сожгли несколько финиковых рощ. Бильгамешу вспомнил слова Иштар о бесчинствах жречества. У него была еще возможность наказать их, но в преддверии своего отбытия, Бильгамешу поручил разобраться местному наместнику и если потребуется, принести в жертву Мардуку самих жрецов. Он прекрасно понимал, что вассал-энси никогда не выступит откровенно против жречества, но времени заниматься этим у Бильгамешу не осталось.
После этого он отправился к Шаммурамат. Ее не было у себя, он вышла прогуляться в окруженный арочными сводами сад, где еще недавно Бильгамешу разговаривал с Балу. Бильгамешу почти физически ощущал необходимость увидеться с ней. Он уже не шел быстрым шагом, почти бежал по переходам вдоль верных мушкенумов по направлению к зеленой террасе с фонтаном, где обыкновенно гуляла Шаммурамат.
