Официант, намеренный принять наш заказ, внезапно останавливается, а затем поворачивается к соседнему столику.
– Мама! – вопит Райна. – О боже!
– Детка, тебе почти сорок. Мне кажется, тебе уже можно рассказать правду.
Райна лезет в сумочку за мобильным.
– Я должна идти к детям. Простите. И мне еще далеко до сорока.
Она резко встает и выходит; мы все молча провожаем ее взглядом.
– Она всегда была грубой. Не то что ты, Уилла, – говорит отец, не отводя взгляда от Райны, пока она не скрывается за дверью коридора. Вот что он имеет в виду: она никогда не могла понять его образ мысли, следовательно, она никогда не любила его так, как я.
– Перестаньте, прошу вас, – я слышать всего этого не могу. Ни один мускул не дрогнул на лице отца, но я вижу, как дергается жилка на его шее.
– Уилла, – мама накрывает мою ладонь своей.
– Мама, – отвечаю я, и внезапно мои глаза закрываются.
Она придвигается поближе; я чувствую аромат ее духов «Шанель», запах детства, и ощущаю некое подобие ностальгии, а потом она говорит:
– Не грусти. После сорока лет, проведенных вместе, это такое облегчение!
Шон готовит на завтрак яичницу. Это одна из наших традиций. Райна непременно добавила бы ее в «список Шиллы» наряду с совместными походами на маникюр, если бы она составила такой список (а она может).
Меня будит не запах топленого жира, а звонок в дверь. Благодаря антидепрессантам я провалилась в глубокий сон без сновидений и, проснувшись, не понимаю, что происходит. Мои веки не хотят открываться, губы слиплись, словно я наелась клея. В дверь спальни стучатся, а затем просовывается голова Ванессы.
– Очень мило, – говорит она, как будто я должна была ждать ее, готовиться к ее приходу, убрать квартиру и одеться во все лучшее.
– Что ты тут делаешь? Сейчас… восемь утра, а я – безработная. Так что чеши отсюда, я спать хочу.
– Сегодня воскресенье, так что нет разницы, безработная ты или нет. И кажется, мы во имя работы над книгой собирались совершить свободное падение?
Я совсем забыла. Чтобы привлечь в наш город туристов, городской совет решил провести так называемое «свободное падение» с Бруклинского моста. На самом деле это был самый обыкновенный прыжок с тарзанки, только разрекламированный, и если бы кто-то из представителей администрации отправился на Сорок вторую улицу, он увидел бы массовое бегство туристов, а отнюдь не приток. Но тем не менее. Продюсеры шоу «Рискни» решили использовать это событие, чтобы объявить о книге; рассылать информационные бюллетени им было явно не по душе. Куда лучше сбросить писателя с моста. Ванесса попросила меня составить ей компанию, потому что испытывала ужас, оказавшись на высоте пятого этажа; но этот ужас не мог заставить ее отказаться от работы или чего-нибудь еще. Никогда не мог.
Я добавила свободное падение в список дел на сегодня, но не заглянула туда, потому что мой мозг был затуманен антидепрессантами. Я беру с тумбочки телефон.
Список дел на сегодня:
Прыжок с тарзанки ради книги Ванессы!!!
– Уфф, – ворчу я, – ладно. Хорошо. Я сейчас. Десять минут.
Она аккуратно закрывает дверь; я вытягиваюсь на кровати – спина болит, мысли невеселые. Потом сижу на краю матраса, пока наконец не нахожу в себе силы подняться, доплестись до ванной, почистить зубы, брызнуть себе водой в лицо, поднять с пола спортивные штаны и майку, которые валялись там с прошлой недели. Смотрю в зеркало – вид у меня помятый, бледный и вообще какой-то нечеловеческий, – но делать нечего, кроме как встречать новый день.
