Илюш, когда у вас сессия начинается? Ну что ты раздражаешься? При чём тут контроль, я с тобой просто разговариваю. Ты студент, о чём нам с тобой разговаривать? О твоих студенческих делах. Ну, хорошо. Расскажи, где ты бываешь, ты же дома не появляешься совсем. Я уж и забывать начинаю, как ты выглядишь. Ты не хочешь со мной разговаривать? Вот я тебя и спрашиваю, где ты ещё бываешь, кроме как на учёбе? В клубы ходишь? Что ты злишься? У тебя что-то случилось? Илюшка! Не рычи. Вот свинтус вырос.
Никита, я в эту субботу опять выхожу. Ну а что делать, доразгрести надо. Одна посидит, в понедельник в школу. Илюха опять убегает? Ну, конечно!
Слава богу! Часам к двенадцати уже дома буду. Можно с Настей погулять маленько, погода хорошая, ветра нет.
Ало, мама? У тебя? Она тебя ещё не заездила? Ну, ладно. Я тогда завтра её заберу. Вы погуляйте маленько, не холодно вроде.
…………………………………………………………………………………
…………………………………………………………………… Боже мой.
Боже мой… Нет. Нет. Нет. Нет.
Он… Я… Не может быть.
Какое скотство. Не может быть. Стошнит сейчас. Извращенец. Извращенец.
…………………………………………………………………………………………
…………………………………………………………………………………………
……………………………………………………………
2
Ненавижу. Ненавижу.
Боже, какая гадость. Мерзость. Тошнит.
Скот. Животное. Как он мог. Как… Как он…
Сейчас стошнит.
Куда мне деваться.
Гад. Предатель.
Какая грязь, липкая. Как будто я вымазалась.
Только не падать.
К Соне? Не доеду. В кафе надо какое-нибудь зайти. Зайду. Выпью что-нибудь.
Двести грамм.
Боже мой. Боже мой. Скот. Какой скот. Чтоб он сдох. Сдох. Сдох. К маме поехать переночевать? Не могу домой. Не хочу. Разводиться. Квартира хорошая, разменяем. Настька со мной. И это мой муж? С кем я жила. Всё-таки к Соне. Гадина. Гадина. Гадина. Гадина. Предатель. Скот. Я сейчас умру. И ладно. Скорей бы сердце разорвалось.
Ещё сто грамм, пожалуйста.
Ну, если ему так надо… Боже. Двадцать лет вместе, и я не знала, что он такой. Что ему вот это надо. А я-то, идиотка, вылизывала гнёздышко, уют, уют. Такси вызову, к Соньке поеду. Или к Наде. Как же мы прожили двадцать лет? Он животное. Я всё семья, семья, а ему… совсем другое надо. Животное. Грязное. Он никогда меня не любил. Никогда. Я всегда это знала. Надеялась на что-то. Сама виновата, ведь знала, что не любит, чувствовала. Чувствовала. Но если ему такие пакости нужны… Боже, неужели им всем? Любовь, семья, дети, дом – ничего не надо, а нужны только эти скотские извращения. Он – извращенец? Зачем он со мной живёт? Я так никогда не смогу. Меня от этого скотства выворачивает. Интересно, это проститутка или любовница? Мне так не надо. Я бы так не смогла даже ради того, чтобы его удержать. Чтобы кого-нибудь удержать. А ему этого не хватает. Ему это всё надо. Он опоганил мой дом. Гадина. Сейчас в электронном виде можно на развод подать. С работы не отпроситься. И так всех собак на меня спустили. Будь проклят этот гадюшник. Двенадцать лет ему отдала. А вокруг одни сволочи. Соня ушла, и мне за ней надо было. И дома нет. Соня? Можно я к тебе приеду? Случилось.
Соня! Как он мог домой! У мужиков ничего святого нет. Как можно дома таким скотством заниматься?! Ну ладно, если бы он где-нибудь под кустом… но свой родной дом в бордель превращать?! Он извращенец, Соня! У меня язык не повернётся рассказать, что он делал. Что они делали. Это ужас, это такая грязь! Блевотина! Они все такие, Соня? Я ненавижу его. Ты знаешь, я всегда хотела двоих детей, а ему не надо было. И мы с ним договорились, если достигнем определённого материального уровня, тогда позволим себе родить второго. И я на изнанку вывернулась, а нашла эту работу, впряглась, как конь, маму впрягла, она у меня бессменный часовой, что с Илюшкой, что с Настей. Я достигла этого проклятого уровня! Когда Насте было месяца два, я подслушала, как он по телефону разговаривает. Меня как кипятком ошпарило, он с таким раздражением, почти с ненавистью к ней и ко мне говорил, что покою нет, что я упёртая самка, что малявка орёт, спать мешает, что руки опять связаны. Я тогда себя прямо тисками сжала, подавила, заставила забыть и… похоронить этот разговор. Мало ли, не выспался, у всех бывают вспышки раздражения. Если я всерьёз начну это обмуслякивать, тогда наша жизнь трещину даст, а то и развалится. Илюше семь лет было, первоклассник. В общем, я запретила себе этот разговор вспоминать. Ни звуком себя не выдала, что слышала. А сейчас я понимаю, что не была это вспышка раздражения, это вообще его отношение ко мне и к детям. Никогда ни я, ни дети, ему нужны не были. Меня он просто использовал. А что, удобно, зарабатываю прилично, быт налажен, с детьми его не напрягаю, мама всегда на подхвате. Я всю жизнь в прислугах прожила, что дома, что на работе. Что я там делаю? Бессмыслицу какую-то. А ведь меня в журнал приглашали, я журналистикой могла заниматься и хотела. Но деньги же! У меня дома нет, Соня! Нет у меня родного человека. Есть равнодушный самец, которому глубоко плевать и на меня и на детей своих, его только похоть по жизни движет. Извращённая похоть. Меня вырвет от них сейчас. Нет, не от коньяка, а от того, что я видела. И Илюха хамом вырос. Ему тоже на меня плевать.
