Да, но как же быть с Истиной, если мы не можем Ее знать? Вспомним о смысле термина «философия» – любовь к мудрости. Почему речь шла о любви? Да потому, что Мудрость стоит выше человека и недоступна ему, а вот любить мудрость – это другое дело, это человеку как раз доступно. То есть нельзя быть мудрецом, но можно быть философом. Но что же тогда в итоге мы можем знать? Ответ таков: Что-то. Это «Что-то» не есть что-то несущественное, ведь речь по-прежнему идет об Истине. Знать «Что-то» значит все-таки Знать. «Я знаю Что-то» – это и значит: я знаю что-то в отношении Истины. Истина не является недоступной, и именно возможность приобщения к Истине делает возможным полноценное стремление к ней. Мы не можем быть хозяевами Истины, но мы можем быть ее друзьями. Поставьте только грамотно вопрос, и поискав, вы сможете найти вполне удовлетворительный ответ. Но не претендуйте ни на его конечность (не думайте, что вы исчерпали тему), ни на его универсальную значимость (не думайте, что нет других тем). А в качестве конечной интерпретации я бы предложил следующий тезис о познании для личности: «Я знаю, что я Что-то знаю, и я уверен, что могу узнать Что-то еще».
Жил на свете человек по имени Регий. И вот однажды явилось ему откровение, что он должен вылечить от болезней весь белый свет. Регий принялся изучать искусство медицины и вскоре уже знал достаточно, чтобы приступить к практике лечения. В общем, стал этот Регий врачом и врачом прекрасным. Не было такого больного, который бы не мог рассчитывать на помощь Регия. Не было такой болезни, которая бы не отступила в поединке с прописанными им лекарствами. Сам же Регий был счастлив, что приносит людям великую пользу: делает их здоровыми. Он любил говорить так: «Болезнь – кража у жизни. Кто болен, тот как бы и не живет. Я даю людям здоровье – все остальное они способны дать себе сами». Счастливое это было время. И вот однажды, после того, как ему удалось справиться с одним особенно тяжелым случаем болезни, Регий, усталый и опустошенный, но с чувством выполненного долга, пришел домой и лег спать. Сейчас он не мог быть счастливым – слишком много было затрачено сил, но завтра, он был уверен, проснется самым счастливым человеком на земле. Так думал Регий, но вышло по иному.
Ему приснился следующий сон: он увидел себя спящим, а в то время, пока он спал, довольствуясь своей одиночной победой над болезнью, весь мир вокруг содрогался от мучительной боли. Даже в том городе, в котором практиковал Регий, многие люди продолжали страдать, что уж говорить о других городах и странах. Отовсюду слышалась мольба о помощи, и Регий не мог остаться глухим к этой мольбе. В общем, Регий проснулся, как принято выражаться, в холодном поту, и уже не мог более заснуть. Встал же он не просто «не счастливым», а в абсолютно подавленном состоянии духа. Наскоро позавтракав, он уже поспешил в больницу. С этого момента жизнь его превратилась в нескончаемую гонку за излечением всего мира. Он почти перестал спать: ведь сон – это пустая трата времени, а это время может быть истрачено на борьбу с болезнью. Регий также перестал разрешать себе даже малейшие передышки. «Какое право я имею на отдых, – говорил он, – если меня ждут больные люди. Каждая минута отдыха для меня есть минута страдания для них». Так говорил Регий и отказывался отдыхать. Так же он отказывал себе и в радости, даже когда ему удавалось сотворить настоящее медицинское чудо. «Как я могу радоваться, – говорил Регий, – в то время, как повсюду царит страдание. Пока я улыбаюсь своей победе, где-нибудь восторжествует болезнь. Нет, я улыбнусь только тогда, когда избавлю весь мир от страданий». В общем, Регий стал мрачен, худ и неразговорчив.
