- Ненавижу…- шепчу еле слышно, в ответ получая ухмылку.
- Твои губы врут.
- Да ну?!
- Да. Глаза правду говорят. Скучала по мне, птичка моя…
- Нет!
- Откуда у тебя ребёнок, Есеня?
Ох, ответы, значит, подавай?! А получай, фашист, гранату!
- Не знаешь, откуда дети берутся?!
- Она не может быть твоей.
- Откуда тебе знать?! Может быть я трахалась нон-стоп с каждым встречным?!
В глазах его на миг зажигается злость, но тут же ее сменяет мягкость и тихий, похожий смех. Он двигается ко мне ближе, как к дикому зверю, а я от него тут же — не приближайся, мол, не смей! И замирает…говорит только.
- Я был в той забегаловке, где ты работала. Говорил с охранником.
- И что с того?!
- Он рассказал, что держишься ты особняком, всем отказываешь.
- Он не мой гинеколог! Или что?! Хочешь знать твоя ли?! Нет!
- Она не может быть моей, потому что она и не твоя.
Хмурюсь сильнее.
- С чего ты взял?!
- Потому что я сделал тест.
- Ты...что?! Да как...
- А ты меня за дурака держишь?
- А в этом есть необходимость?!
Еще один смешок. Потом Алан снисходительно приподнимает брови, а я напрягаюсь в ожидании нового «па», но его не происходит. Точнее как: оно иное, не словесное. Стремглав Берсанов хватает меня за щиколотку и дергает на себя так, что я снова на лопатках, а он сверху. Прижимает своим телом, руки фиксирует плотно, в глаза смотрит тоже плотно. Так, что не отвести при всем желании…
- Пусти, ты…
- Откуда. У. Тебя. Ребенок? - повторяет хрипло и медленно, приближается вдруг, - Даже если отбросить все то, что я уже знаю, девочка взрослая. Сколько ей? Пять? Шесть? Когда мы познакомились, ты была девственницей.
- Как ты тогда сказал? - также тихо отвечаю, - Я могла зашиться.
Ерзаю под ним, пока ядом поливаю. Алан хватает меня за бедра одной рукой, а потом резко подается вперед своими. Так, что дыхание выбивает, козел. Так…как раньше… и шепчет также проникновенно.
- Прекрати ерзать, или я трахну тебя прямо сейчас.
Козел!
Чтобы я раньше сделала? Замерла бы?! А сейчас — повторяюсь, хрен тебе, дорогой мой! Знаю, что слабый противовес, но я хватаю его за горло и вонзаю ногти, чтобы побольнее сделать, а потом рычу.
- Попробуй тронь меня без согласия, и я тебя ночью заряжу, клянусь!
Как же бесит, что он не воспринимает меня всерьез. Нет бы позлился что ли?! Нет бы поорал?! Приказал?! Назвал своей собственностью?! Ан-нет! Алан тупо смотрит на меня неожиданно с…восхищением, а потом еще шепчет еле слышно.
- Черт…
И подается вперед. Накидывается на меня со всем своим мужским напором. В нем нет галантности и априори быть не может, пусть иногда он ее и достает из закоулков сознания — явление редкое, но да, такое тоже было. Сейчас даже крох тех не наблюдается. Он — животное, пещерный человек, мужик с бьющим фонтаном тестостероном. Им одним, если честно. Им и инстинктами, от которых мое тело превращается в рыхлое масло.
Я не могу сопротивляться. Ну как? Пытаюсь сначала. Вон и за губу жахаю, а он только тихо усмехается, облизывает ее и снова начинает целовать. Боже…как пытает. Лучше бы истязал, бил, чем так…я же дышать не могу, да что дышать? Думать! Словно сама опускаюсь до уровня инстинктов, запах его чувствую, как мартовская кошка, и все. И пропадаю…
- Когда мы приедем домой, я неделю тебя из постели не выпущу… - рычит, подаваясь бедрами вперед, а потом расстегивает пуговицу на джинсах.
Я умоляю.
- Не надо…
Разум тихо-тихо просит оставить мне хотя бы немного самоуважения, но это все пустое. Он уже не слышит. Лев знает, что это все обычные слова, женские «ломания» из разряда «я не такая», а на самом деле я его хочу.
