Тут я, конечно, прогадала…если честно, до последнего верила, что он не позволит мне выиграть, не позволит оказаться правой, но…Алан кладет руку мне на щеку и двигает ближе к себе, чтобы прошептать:
- Думаешь, так я оставлю тебя в покое, да? Хочешь победить? Не выйдет, птичка. Я признаю проигрыш, потому что получаю от него гораздо больше глупой победы своей гордыни. Животное. Да. Абсолютно точно да.
Не дав мне и мгновения парировать, Алан горячо целует в губы так, что у меня коленки подкашиваются, но я не падаю — он тут, чтобы подхватить меня на руки.
Господи, этот мужчина, как разряд молнии и буря, совмещенный и заключенный в настолько привлекательный сосуд…Он покоряет. Отключает волю. Мысли. Я ведь горю уже сейчас, а когда он кидает меня на постель — мне внутри все сводит. Безвольная, глупая косуля, я смотрю зачаровано, как он расстегивает рубашку. Дышу часто. Его тело — образец древнегреческого искусства статуи. Он — Бог. Был всегда, остался и сейчас. Все ведь на месте: мышцы, как стальные жгуты, вены на руках, татуировки — его история. Взгляд…если честно, то, наверно, последнее самое сексуальное в нем. Под таким взглядом ты чувствуешь себя правильно слабой, женщиной на все сто процентов, желанной…так горячо желанной, какой с другими не будешь никогда, и это тоже правда. Мало кто из мужчин может поиметь тебя вот так не касаясь и пальцем, доставить удовольствие, а он может. Он это сейчас и делает. Возносит меня, любит…
- Можешь притвориться, что не хочешь этого, - хрипло говорит, присаживаясь на корточки прямо перед моими ногами, - Я не против взять на себя роль «плохого», если так тебе будет удобней.
Я снова не успеваю ничего сказать. Алан бережно двигает меня ближе, обнимает бедра, а потом касается так нежно внутренней части, что меня прошибает удар. За ним сразу следует мой тихий, жалобный стон, и я откидываю голову назад. Словно не человек сейчас вовсе, а абсолютный набор инстинктов, желаний и нервов. Я сама — оголенный нерв.
Каждая секунда — маленький удар, заставляющий сердце биться с такой скоростью, замирать и снова пускаться в бег.
Господи…
Возбуждение накидывается на меня, как голодный зверь, а он вместе с ним. Лев меня поглощает. Каждое касание его рук, каждый поворот языка, я помню так ярко, не забывала ни на секунду. А оказалось, что забыла. Правда ведь…в реальности все оказалось еще ярче, чем в самых моих горячих снах. Воспоминания все равно лишь блёклое «ничто» по сравнению с правдой. С тем, что происходит здесь и сейчас.
А меня разрывает на части. Я забываю обо всем, откидываюсь на мягкий, гладкий шелк и поддаюсь. Возможно и буду притворяться, что этого не хотела, что мне отвратительны его прикосновения, но в этот момент нет сил на вранье.
Я этого хочу. Я этим грежу. Я этим наслаждаюсь. Здесь и сейчас.
Не останавливайся никогда…
- Скажи мне «да», Есеня, - хрипит на ухо, отправив меня в первый раз на уровень «выше неба».
Я дрожу. Под весом его тела, как будто на своем месте, дрожу и жмусь ближе — хочу его чувствовать. Всего его. Сразу все. В этот момент мне память подкидывает еще одно воспоминание, которое больно бьет под дых:
«Алан…» - тихо спрашиваю, лежа на груди в его старой гостиной, - «Ты говоришь, что любви не существует, но если бы она была…что это?»
Алан замирает на миг, и я уже думаю, что сейчас он просто проигнорирует, но кладет мне руку между лопаток и шепчет.
